Старое платье королевы

Одо появлялся все реже, уже не ночевал в охотничьем домике. Я знала почему: ожившая Дагна-Эвлора отнимала все его свободное время, которого и так-то было в обрез. На меня уже не хватало – только на то, чтобы сообщить, чем мне предстоит заниматься назавтра, проинструктировать, если это требовалось, вот и все.

Странное дело – мне его не хватало. Вернее, не его самого, а наших коротких разговоров, ощущения тайны, которая связывала нас… Теперь все это сделалось настолько будничным, что и вспоминать не хотелось.

Спасали дамы, в чьем обществе я забывала о мелочах – хватало дел. А еще Данкир – даже если я падала духом, он умудрялся поднять мне настроение. Не нарочно, просто заставить его умолкнуть было невозможно ни приказом (да и кто я такая, чтобы ему приказывать?), ни просьбой, ни даже броском чего-нибудь тяжелого. Это и у Дагны-Эвлоры не срабатывало, куда уж мне! Ну а там уж слово за слово, и вот я уже смеюсь…

– Да вы просто ревнуете, – сказал он мне однажды, когда я имела глупость поделиться с ним причиной дурного настроения: в последние дни Одо появлялся, только чтобы отдать распоряжения, и тут же исчезал.

– Что за глупые шутки!

– Вовсе не шутки. – Данкир уселся на подоконник, как делал обычно в неофициальной обстановке. Боммард, помнится, сказал: в точности какой-нибудь дурной скворец, нашел насест повыше и трещит, трещит без умолку. – Я же не имею в виду, что вы без памяти влюблены в Химмелица. Вообще не представляю, кто способен на подобное – это же статуя каменная, а не человек…

– А… как же тогда? – Я встала напротив.

– Если я начну объяснять, мы тут весну встретим, – ответил маг, и я вздрогнула, потому что Одо говорил почти так же. – Но я попробую – вкратце, насколько это мне доступно.

– Уж постарайтесь…

– Только не обижайтесь, – предупредил он. – Эти мои теории, может, вовсе не имеют под собой никакого основания. Я рассуждаю так: вы ведь сирота, вам никто никогда не уделял особого внимания, кроме этой вашей директрисы, верно? Да и она вряд ли целовала вас в лоб на ночь и рассказывала сказки. Следила, чтобы вы были сыты, одеты и обучены всему подобающему, и достаточно, правильно? Ну, служанки немного баловали, наверно, но вы не одна была у них на попечении.

Я кивнула.

– А потом вы вдруг оказались в центре внимания. Не важно почему… Времени прошло всего ничего, но вам понравилось, что рядом есть кто-то сильный. Кому же не понравится, если этот кто-то способен разрешить любую проблему! А еще вы очень важны для него – пускай не потому, что он вас любит, а потому, что без вас хоть вешайся… И вдруг он вас оставляет. Не совсем, конечно. Но это уже не то: у него есть оригинал, и этот капризный и еще не вполне здоровый оригинал требует в разы больше внимания, нежели крепкая, послушная, разумная копия. Но он об этом даже не думает. Вы для него просто инструмент, а инструменты не могут обижаться, это же просто вещи… Но вы-то не вещь. – Данкир встал со своего насеста и подошел ко мне вплотную. – Вы живой человек. Пускай совсем юный, но очень сильный. Вам может быть больно и обидно… но вы все равно делаете свое дело. Потому что дали обещание, так?

Я снова кивнула, повернулась и прижалась лицом к его груди, а Данкир осторожно обнял меня за плечи. В памяти такого не было: может, он когда-нибудь утешал Дагну-Эвлору, но ничего подобного не сохранилось.

Как же мне все-таки везет на хороших людей… Госпожа Увве и Мика, обе графини, баронесса, Данкир и Боммард и многие, многие другие…

– А самое скверное, – прошептал Данкир мне на ухо, – что оригинал тоже чудовищно ревнует. Наверно, нет необходимости объяснять почему. Доводы разума там не действуют, я проверял. Эва слишком привыкла получать все, что ей заблагорассудится, а тут вдруг… вы. И Химмелиц проводит время с вами, не с ней. Немного – но это теперь, а прежде-то – целые дни напролет. А еще она прекрасно понимает: люди полюбили не ее – вас. Лицо и красивое платье ничего не значат, а поступки…

– Это слишком сложно для меня, – глухо ответила я. – И я думала, вы тоже любите Эву.

– Я любил Лиору, – мягко поправил он. – Эва казалась мне взбалмошным ребенком… Хотя она прекрасно отвлекала внимание, этого у нее не отнять.

– И что мне теперь делать, Син?

– Не знаю. Честное слово, не знаю. Я бы уже спятил на вашем месте. – Данкир погладил меня по волосам и, кажется, поцеловал в макушку. – Но, говорят, женщины сильнее.

– Канцлеру скажите. Он держится намного дольше моего.

– Так ведь он и старше, и опытнее. Зато вы отмечены Богиней, а ему это не грозит: до мужчин Она не снисходит. Ну, право, не нужно плакать, я же потом мундир не отчищу…

Не представляю, сколько времени я поливала Данкира слезами: по-моему, прошло всего ничего, но могло миновать и больше получаса – обычно именно столько у меня уходило, чтобы нарыдаться вдоволь. Очнулась я, только услышав холодный и резкий голос:

– Уберите от нее руки, Данкир. Немедленно.

– Ваше превосхо…

– Я сказал – уберите руки. Мне начать считать до трех?