Старшая Эдда. Песни о богах в пересказе Ильи Бояшова

Боги молчали, поражённые наглостью Локи. Наконец подала голос богиня Гевьон, известная своей находчивостью. Некий конунг однажды даровал ей в награду за её занимательные речи столько земли, сколько уволокут четыре быка за день и за ночь. Покровительница умерших девственниц направилась в Ётунхейм и взяла там четырёх быков — то были её сыновья от одного великана. Взялась она пахать на них, и так глубоко вошёл плуг в землю, что та вздыбилась — быки же отправились к морю, захватив за собой землю, вывороченную плугом. Увидев это, конунг испугался, а быки всё шли и шли. Наконец они остановились в воде пролива. Там мать и приказала сыновьям оставить землю, которой оказалось столь много, что образовалась целая страна, названная Зеландией. А где прежде была земля, там зияла огромная яма — вскоре заполнилась яма водой и превратилась в озеро Меларен. Вот какой была Гевьон!

Желая избегнуть назревающего кровопролития, богиня обратилась к Локи и Браги:

— Напрасно язвите вы друг друга такими речами. Что до Локи, то, думаю, погорячился тот, кто слывёт шутником и любимцем богов.

Её примирительная речь не вразумила Локи, и он продолжил оскорбления:

— Помолчи и ты, Гевьон! Иначе расскажу о совратившем тебя юнце, что таскал тебе драгоценности в обмен на бесстыжие ласки!

Не стерпел наконец Один и воскликнул, поднимаясь с места:

— Безумец! Как ты смеешь дерзостно хаять богинь! Только Гевьон и мне открыты судьбы всех сущих!

Усмехаясь, Локи ответил Высокому:

— Уж лучше бы ты помолчал, Отец Всех Богов! Не по чести ты делишь удачи в боях, тем даруя победу, кто поджимает хвосты!

Ответил на это Один:

— Если таким я отдавал бы победу, сидел бы ты, Локи, под землёй восемь зим, доил там коров и рожал детей, муж женовидный!

Локи воскликнул:

— Кто это говорит о моей женовидности? Не тот ли, кто сам был не раз уличён в подобном!

Фригг, до этого молчавшая, рассудив, что дело принимает скверный оборот, обратилась к спорщикам:

— К чему ворошить давно забытое? К чему вспоминать о делах, которые вы, асы, в былые времена свершали?

Но Локи было уже не остановить — он решил припомнить асам всё:

— Молчала бы, Фригг! По части похоти ты будешь почище Идун и Гевьон! Кому только ты не давала насладиться лоном своим! Вспомнить хотя бы братьев мужа — Вили и Ве.

На этот раз не выдержала Фрейя:

— Безумен ты, Локи, раз затеваешь подобные споры. Замолкни, пока не поздно.

Локи ответил ей:

— Кто это подал голос?! Не та ли шлюха, которая не только со всеми асами делила ложе, но не брезговала и чумазыми карликами?

Фрейя сказала:

— Поганый язык! Закончишь ты плохо.

Усмехнулся сын Фарбаути:

— Заткнись, злобная ведьма, не постеснявшаяся даже брата своего завлечь на кровать! Не ты ли с перепугу визжала, когда вас застали?

Ньёрд, вступившись за дочь, обратился к асам:

— Нет в том беды, что женщина делит с мужчиной постель. Куда позорнее поступал тот, кто стоит перед нами, — он предлагал себя в качестве женщины. Так было не раз — все мы знаем.

Но досталось от Локи и старику Ньёрду:

— Тебе ли, Ньёрд, мести языком? Не ты ли был отдан в заложники? Или забыл, как в рот твой мочились, словно в корыто?

Сказал на это Ньёрд с достоинством распоясавшемуся поганцу:

— Пусть и был я заложником, но тем утешен, что родил сына — прекрасноликого Фрейра. Дорог он нам, в отличие от тебя. Он — первый из асов.

Захохотал бог лжи и раздоров и вот что бросил в ответ:

— Даже не думай похваляться этим, дряхлый развратник! Знаю, прижил ты Фрейра со своей родной сестрой. Что может быть хуже, ответь…

Тогда вступил в спор однорукий Тюр:

— Фрейр — самый лучший в чертогах богов. Никогда не обижал он дев и жён, а пленённых врагов всегда отпускал на свободу.

Но никому не по силам было переспорить Локи. Презрением встретил лукавый ас слова уважаемого всеми бога:

— Молчи, нелепый! Мирить ты не умеешь, и переговорщик из тебя неважный. Или напомнить тебе, как сын мой, Фенрир, отхватил твою руку?

Тюр сказал:

— Да, я лишился руки. Но ответь: где сейчас прозябает Фенрир? Мы квиты — мне тяжко, но тяжко и волку пребывать по сей день в цепях.

Взбесился Локи от этих слов:

— Молчи, однорукий! Не от меня ли твоя жена родила тебе сына? А ты, презренный, стерпел!

Фрейр, не стерпев, вскочил со своего места. Готов он был растерзать Локи, и лишь закон удерживал его. Гневно ответил Фрейр тому, кто готов был погубить и асов, и людей:

— Волк будет лежать в устье реки до скончания века! А если ты сейчас не замолкнешь, то и на тебя найдутся крепкие цепи!

Не боялся Локи угроз, лишь сильнее от них распалялся:

— И это ты говоришь мне, отдавший за смазливую дочь Гюмира всё золото и меч свой в придачу? А чем будешь драться, когда явятся дети Муспелля? Или думаешь напугать Сурта одним своим видом?

Слуга Фрейра Бюггвир поддержал онемевшего от ярости господина и решительно вмешался в перебранку:

— Будь я равен сыну Ньёрда, растерзал бы в клочки зловредную ворону.

Локи спросил, повернувшись в сторону Бюггвира: