Старшая Эдда. Песни о богах в пересказе Ильи Бояшова

Вняв новости, Локи поразмыслил и ответил, что готов помочь в розысках, но для начала неплохо бы обратиться к Фрейе и попросить у неё наряд из перьев, который делает того, кто его надевает, быстрым, как сокол. Нетерпеливый Тор тут же согласился с доводами хитреца: вдвоём они отправились к прелестнице выпрашивать у неё перья.

Ответила на просьбу богов Фрейя:

— Отдала бы я наряд, будь он золотым. Ссудила бы его, будь он серебряным.

Но как быть с нарядом из перьев? Стоит ли вновь отдавать его хулителю асов и воплощению лукавства? В этом Фрейя не была уверена, несмотря на то что Локи употребил всё своё красноречие, расписывая её красоту и добродетели. Даже узнав о пропаже молота, Фрейя какое-то время колебалась. Однако всё-таки согласилась на просьбы, и в конце концов птичий наряд вновь оказался у Локи.

Надев его, сын коварства и лжи полетел в страну ётунов — только ветер свистел в перьях, — за мгновение преодолевая огромные расстояния. Неизвестно, кого Локи расспрашивал по дороге и где добыл он сведения о нахождении молота, но вскоре приземлился посланец Тора возле кургана, на котором сидел великан Трюм. Был занят ётун тем, что плёл ошейники из золота своим свирепым псам и расчёсывал своим коням густые гривы.

Увидев лукавого бога, турс дел своих не бросил, поинтересовался только:

— Что там у асов? Что там у альвов? И что ко мне привело тебя, Локи?

Пронырливый ас ответил:

— Неладно у альвов. Неспокойно у асов. Не ты ли, Трюм, тому виной?

Ётун не стал отпираться и признал, что молот и впрямь находится у него. Великан не скрывал торжества, поведав: Мьёлльнир зарыт, да так глубоко, что никто не сможет его найти, если не будет на то воля самого Трюма. На вопрос Локи, какую цену назначит турс за молот, Трюм отвечал, что цена одна — прекрасная Фрейя. Единственно с целью жениться на богине и совершил он эту кражу. Трюм оказался вовсе не таким простаком, каким его представлял хитроумный ас, — в конце речи ётун заявил, что Фрейю должна доставить в его жилище служанка богини и никого более не должно быть с ними, иначе Мьёлльнира асам не видать во веки вечные.

Поняв, что похищение молота было поступком со всех сторон продуманным, Локи немедля помчался обратно, и ветер в его перьях зашумел ещё громче.

Тор встретил вестника на крыльце своего чертога со словами:

— Успешны ли были поиски Мьёлльнира? Скажи, прежде чем сядешь и переведёшь дух. Бывает, что тот, кто прежде садится, чем скажет, всё позабудет. Тот же, кто ляжет, лгать начинает.

На этот раз Локи не собирался лгать — слишком важна была весть, которую он принёс. Едва переведя дух, ответил лукавый:

— Нашёл я молот — Трюм-ётун выкрал и спрятал его. Поклялся мне турс, что никто не получит Мьёлльнир, пока Фрейя не станет ему женой.

Безутешный Тор долго не мог поверить, что такой тупица, как Трюм, славившийся прежде одной лишь злобой, решился на столь дерзкий поступок. Однако молот был необходим не только ему, но и всем богам, ибо с потерей Мьёлльнира лишались они защиты. Поразмыслив, Тор с Локи вновь отправились к Фрейе.

Изложив ей суть дела, Локи со вздохом сказал:

— Выбора нет — придётся надеть тебе брачный убор и отправиться в страну ётунов.

Фрейя разгневалась так, что оторопел даже Тор: поистине, в гневе богиня может превратиться в настоящую ведьму! Затряслись палаты — вот какой была её ярость! Сорвала она с шеи знакомое Локи золотое ожерелье и накинулась на асов, укоряя их:

— Распутной шлюхой вы меня считаете, раз дерзнули предложить такое! Да как ты, Локи, только посмел подумать, что поеду я в Ётунхейм?

Крики оскорблённой Фрейи разнеслись по всему Асгарду. Униженная до глубины души богиня сделалась подобной своим диким кошкам — разве что глаза не выцарапала Тору и Локи.

Вскоре все боги узнали, в чём дело, и потеряли покой. Стоит ли упоминать о том, что каждый собравшийся на совет ас счёл нужным проклясть ётуна? Только проклятиями дело не поправишь: Мьёлльнир нужно было вернуть во что бы то ни стало. Но представить себе, что Фрейя, красоту которой славило всё живое, согласится отдать себя во власть злобному и вонючему великану, хотя бы и ради спасения богов, не мог даже Локи.

Однако, поразмыслив, Хеймдалль предложил неожиданный выход.

— Отчего бы Тору не прикинуться Фрейей? Наденем на него брачный наряд, лицо прикроем накидкой и, чтобы Трюм поверил, будто перед ним невеста, украсим шею сына Одина золотым ожерельем, — сказав это, Хеймдалль добавил: — Будет бренчать на поясе связка ключей, и женская одежда скроет его колени.

В ответ на такое предложение Тор возмутился и запальчиво отвечал:

— Меня засмеют и боги, и альвы, если предстану я перед ними в женском наряде. Женовидным меня назовут — что может быть позорнее?

Тут вмешался Локи, пустив в ход всё своё красноречие. Он упрашивал гневного бога:

— Напрасно ты сердишься, Тор. Конец наступит Асгарду, если не вернёшь нам молот.