Статистическая вероятность любви с первого взгляда

По придушенному голосу Хедли понимает, что папа в ярости. В тысячный раз она жалеет, что нельзя просто взять и поехать домой. Нужно еще пережить вечер и танец с разгневанным отцом у всех на глазах. Затем поздравить напоследок счастливых новобрачных, запихнуть в себя кусок свадебного пирога, а потом – семь часов обратного пути через Атлантику рядом с каким-нибудь посторонним человеком, который не нарисует ей утенка на салфетке, не стащит для нее бутылочку виски и не станет целоваться с ней.

– Нужно было повидаться с другом, – отвечает она.

В ответ слышится стон.

– А дальше что? Помчишься в Париж, встречаться еще с каким-нибудь приятелем?

– Папа!

Он вздыхает.

– Не лучшее время ты выбрала.

– Знаю.

– Я беспокоился, – признается папа.

Его голос звучит уже не так резко. Хедли думала только об Оливере и совсем упустила из виду, что папа может волноваться. Ждала, что рассердится, но чтобы стал беспокоиться о ней? Давно прошли те времена, когда папа играл роль заботливого родителя, а сегодня его собственная свадьба… Но теперь до Хедли наконец доходит, что папа не на шутку перепугался, и она сама немного смягчается.

– Прости, я не подумала.

– Долго тебе еще добираться?

– Нет-нет, совсем не долго.

Снова вздох.

– Ну хорошо.

– Только, пап…

– А?

– Ты не мог бы мне напомнить, куда надо идти?

Через десять минут благодаря папиным подсказкам Хедли оказывается в вестибюле гостиницы «Кенсингтон Армз». Гостиница – большущий особняк, неуместный на узких лондонских улицах, словно его перенесли из какого-нибудь загородного поместья и ткнули на первое попавшееся свободное место. Полы отделаны черно-белым мрамором, наподобие громадной шахматной доски. Роскошные люстры освещают изогнутую парадную лестницу с бронзовыми перилами. Когда кто-нибудь входит через вращающуюся дверь, в вестибюль проникает ветерок. Влажный воздух с улицы пахнет свежескошенной травой.

Заметив свое отражение в зеркале за стойкой регистрации, Хедли быстро опускает глаза. Как расстроятся дамы, увидев погубленные результаты своих трудов! Платье так измято, словно она весь день таскала его в сумочке, идеальная прическа рассыпалась, отдельные пряди падают на лоб, а узел на затылке некрасиво обвис.

Дежурный за стойкой заканчивает разговор по телефону, отработанным движением вешает трубку и поворачивается к Хедли.

– Чем могу помочь, мисс?

– Я пришла на свадебный прием Салливанов.

Дежурный сверяется с расписанием.

– К сожалению, прием еще не начался, – сообщает он в отрывистой британской манере. – Начало ровно в шесть, в Черчилль-зале.

– Да, но мне нужно только поговорить с женихом.

– А, конечно. – Дежурный звонит в номер, что-то тихо говорит в трубку, снова кладет ее на рычаг и бодро кивает. – Номер два сорок восемь, вас ждут.

– Не сомневаюсь, – отвечает Хедли, сворачивая к лифтам.

Приготовившись увидеть на пороге сурового отца, она слегка теряется, поскольку дверь открывает Вайолет. Хотя суровости и той не занимать.

– Что с тобой? – спрашивает Вайолет, оглядывая Хедли с головы до ног. – В марафоне участвовала или что?

– Жарко на улице, – объясняет Хедли, беспомощно глядя на свое платье.

Только сейчас она замечает, что вдобавок ко всему прочему на подоле красуется пятно грязи, по форме напоминающее запятую. Вайолет отхлебывает шампанское из вымазанного губной помадой бокала, взглядом поверх его края оценивая масштабы катастрофы. В номере человек десять гостей сидят на темно-зеленых диванчиках, на столе перед ними поднос с живописно нарезанными овощами и несколько бутылок шампанского в ведерках со льдом. Играет негромкая инструментальная музыка, навевая сон, а где-то поблизости слышатся еще голоса.

– Видимо, придется снова приводить тебя в божеский вид, – вздыхает Вайолет.

Хедли благодарно кивает, и тут начинает звонить мобильник, зажатый в потной ладошке. Судя по надписи на экранчике, это папа. Наверное, хочет узнать, почему так долго.

Вайолет высоко поднимает брови:

– «Профессор»?

– Это просто папа, – объясняет Хедли, чтобы Вайолет не подумала, что какой-нибудь ученый звонит ей из-за океана.

Вдруг становится грустно. Даже в этом дурацком прозвище, которое когда-то казалось ей смешным, чувствуется отчужденность.

Вайолет отступает, пропуская Хедли, словно вышибала у дверей эксклюзивного клуба.

– Времени до приема всего ничего осталось!

Хедли не может сдержать улыбки.

– Напомните, пожалуйста, когда начало?

Вайолет кривится, не удостоив ее ответом, и усаживается в кресло, расправив идеально отглаженную юбку.

Хедли направляется в небольшую комнату, отделяющую спальню от гостиной. Там она находит папу вместе с еще какими-то людьми, столпившимися вокруг ноутбука, перед которым сидит Шарлотта в своем пышном свадебном платье, похожем на торт. Экрана от дверей не видно, однако и так ясно, что гостям показывают фотографии счастливой парочки.