Статистическая вероятность любви с первого взгляда

Она не знает, о чем говорить дальше. Хотела бы повиснуть у папы на шее, как в детстве, но не чувствует себя вправе. Ей никак не удается опомниться после всех событий, произошедших сегодня. Слишком многое случилось за один день, да еще после того, как время долгие месяцы стояло на месте.

Кажется, папа все понимает – он обнимает ее за плечи и ведет к столу. Сколько раз они так ходили в обнимку – возвращаясь к машине после футбольного матча или с ежегодного вечера девочек-скаутов. Пусть все изменилось, пусть между ними океан – самое главное осталось неизменным.

Он по-прежнему ее папа. Остальное – всего лишь география.

17

18.10 по североамериканскому восточному времени

23.10 по Гринвичу

Точно так же, как во время приступов клаустрофобии даже просторное помещение может показаться тесным, на сегодняшнем приеме время летит, словно он длится всего несколько минут, а не часов. То ли музыка так действует, то ли танцы или даже шампанское. Похоже на ускоренную съемку в кино, когда сцены мелькают разрозненными обрывками.

Монти и Вайолет произносят тосты. Его то и дело прерывают смехом, ее – слезами. У папы с Шарлоттой сияют глаза. Позже, когда уже разрезан свадебный торт и Шарлотта исхитрилась увернуться от папиных попыток отомстить за измазанный глазурью нос, вновь начинаются танцы. К тому времени, как подают кофе, все без сил сидят за столом, с раскрасневшимися щеками и гудящими ногами. Папа втиснулся между Хедли и Шарлоттой, а Шарлотта, прихлебывая маленькими глоточками шампанское и отщипывая кусочки пирога, то и дело на него поглядывает.

– У меня на лице что-нибудь? – не выдерживает папа.

– Нет, я просто беспокоюсь, все ли у вас хорошо, – признается она. – После того, как вы поссорились на танцполе.

– Разве было похоже на ссору? – улыбается папа. – А предполагалось, что это вальс. Может, я сбился с такта?

– Да он мне раз десять ноги отдавил! – морщится Хедли. – А так у нас все в порядке.

– Не больше двух раз! – притворно возмущается папа.

– Прости, дорогой, но тут я вынуждена поддержать Хедли! Мои бедные оттоптанные ножки говорят сами за себя.

– Всего несколько часов женаты, а ты уже со мной споришь?

– Даю слово, я буду спорить с тобой, пока смерть нас не разлучит!

На другом конце стола Вайолет легонько звякает ложечкой по бокалу. Ее поддерживают другие гости, и папа с Шарлоттой вновь склоняются друг к другу для поцелуя и прерываются, только заметив, что официант мнется позади них, дожидаясь, когда можно будет забрать тарелки.

Хедли отодвигает стул и наклоняется за сумочкой.

– Я, наверное, пойду глотнуть воздуха.

– Ты нормально себя чувствуешь? – спрашивает Шарлотта.

Монти подмигивает из-за бокала с шампанским, словно намекая: предупреждал, мол, не увлекаться спиртным.

– Все нормально, – быстро отвечает Хедли. – Я через пару минут вернусь.

Папа многозначительно улыбается, откинувшись на спинку стула.

– Передавай маме от меня привет!

– Что?

Он кивает на сумочку у нее в руках.

– Скажи, я просил привет передать.

Хедли смущенно улыбается – надо же, как легко ее разгадали…

– Угу, я еще не растерял родительское чутье, – говорит папа.

– Не думай, что ты такой ужасно умный! – поддразнивает Хедли и прибавляет, обращаясь к Шарлотте: – Наверняка у вас будет получаться лучше.

Папа обнимает жену за плечи и целует ее в макушку.

– Не сомневаюсь!

Уходя, Хедли слышит, как папа принимается рассказывать гостям разные истории из ее детства и как он всегда успевал прийти на помощь в нужный момент. Заметив, что она оглянулась, папа прерывает рассказ на полуслове и подмигивает. Его руки широко разведены в стороны – видимо, показывает размер какой-нибудь рыбины, или расстояние до края поля, или еще какую-нибудь подробность из прошлого.

Оказавшись за дверью, Хедли на минутку прислоняется к стене. Она словно вынырнула из сновидения – рядом ходят люди в джинсах и кроссовках, а у нее в ушах все еще звучит музыка, и от этого мир вокруг кажется слишком ярким и чуточку нереальным. Хедли выходит через вращающуюся дверь на улицу и глубоко вдыхает прохладный воздух, наслаждаясь поднявшимся ветерком.

Каменная лестница перед отелем до смешного пафосная, будто это вход в музей. Хедли отходит в сторонку и отыскивает себе место, чтобы присесть. Только теперь она замечает, что ноги вот-вот отвалятся, а в голове пульсирует боль. Тело налито свинцовой тяжестью. Хедли уже не помнит, когда в последний раз спала. Она пробует сообразить, который сейчас час в Коннектикуте, но цифры на часах расплываются, а мозги отказываются работать.

В мобильнике новое сообщение от мамы. При виде него радостно замирает сердце. Такое чувство, как будто они в разлуке не один день, а гораздо дольше. Неважно, утро дома или вечер – Хедли набирает номер и, зажмурившись, слушает протяжные гудки.

– Ну наконец-то! – раздается в трубке мамин голос. – Просто какие-то телефонные кошки-мышки.

– Мам, – шепчет Хедли, опираясь лбом на руку. – Скажешь тоже!