Steamout. Story of Joanna (СИ)

— Ранила, — он примирительно поднял ладони вверх. — Но свитер с оленями я надевать не буду.

— Жаль, — кинула через плечо леди. — Это было бы необычайно запоминающееся зрелище.

Сыщику оставалось лишь хмыкнуть ей в спину.

***

За время, проведённое в пути к особняку Миллеров, Джоанна успела сделать вывод, что их с детективом отношения почти что не изменились: они всё так же любезно общались, подтрунивали друг над другом, сражались плечом к плечу (и леди всё ещё продолжала загружать Ника всем довоенным хламом, найденным по пути), но, определённо, какие-то незримые, тонкие, как паутинки перемены всё же не прошли мимо. Их взаимная забота окрасилась в более личный характер, а разговоры у костра приобрели немного иную характеристику. Положа руку на сердце, леди могла признаться, что в тот момент не могла поверить, что в её жизни, похоже, всё начало складываться удачно, и порой ей казалось, что она застряла в очень долгом сне, как Алиса заплутала в Стране Чудес.

По обоюдному согласию, леди и детектив пока что решили не афишировать свои отношения, оставив их в тайне от знакомых: кто знает, как они вообще воспримут это.

На пороге дома Миллеров их уже встречал Дживс, одетый, помимо привычного фрака простого покроя, в зелёно-красную рождественскую бабочку и оленьи рога, которые ничуть не смущали его. Робот-дворецкий поздоровался с ними и принял из рук багаж:

— Хозяева будут очень рады узнать, что вы прибыли погостить как раз в день Сочельника. Я сейчас проинформирую их об этом, а пока прошу следовать в левое крыло дома: его как раз протопили, и леди сможет принять ванную перед ужином. Ваша комната уже готова.

Он показал рукой в нужном направлении и скрылся, оставив их.

— Погоди… — проговорила миссис Джексон, смотря в спину дворецкого. — Он что, имел в виду одну «комнату»?

— Похоже на то, — задумчиво проговорил Валентайн, — но… откуда? Ведь слухи на пустошах не могут же быть настолько молниеносными! Думаю, это недоразумение скоро разрешится. Если только нас самих не заставят пуститься в объяснения.

— Оу, — ответила леди и покрылась лёгким румянцем. — Оу-у-у…

Договорить она не успела: послышались быстрые шаги, а затем её сжала в крепких медвежьих объятиях появившаяся из комнат Кейт.

— Дурёха! — воскликнула она, наконец-то отпустив бедную миссис Джексон, которая, казалось, сейчас умрёт от нехватки воздуха. — Мы уж было думали, что ты не придёшь.

— Я тоже рада видеть тебя, Кейт, — улыбнулась Выжившая.

В следующий миг девушка перевела взгляд на стоящего позади Валентайна, и её брови многозначительно поднялись вверх.

— Здравствуй, Кейт, — поздоровался он, прикоснувшись кончиками пальцев к шляпе.

— Здарова, — ответила она, всё ещё с прищуром пристально осматривая его, а потом, цокнув языком, подарила Джоанне многозначительный вопрошающий взгляд, на что той оставалось лишь смущённо улыбнуться.

— Какими судьбами ты оказалась здесь? — задала вопрос та.

— Да эти… — она хотела было ругнуться, но, оглядевшись, решила пропустить несколько выражения и процедила: — …Миллеры дождались меня и моего каравана, торговец которого пришёл просто поторговать сюда, и просто-таки вцепились в меня, как кротокрысы за сапог, сказали, что я буду встречать Рождество с ними, и это не обсуждается. Дикота какая. Кто вообще празднует сейчас это «Рождество»?

— Ну, ты стала им почти как родная, — улыбнулась миссис Джексон, выслушав забавный рассказ подруги.

— Очень сомневаюсь, — скептически проговорила Кейт и сложила руки на груди, всем своим видом выражая протест.

Наёмница хотела добавить что-то ещё, но её прервали объявившиеся, чтобы поприветствовать гостей члены этой своенравной семейки, и стало совсем не до этого…

***

Удивительно, столько усилий приложили Миллеры, чтобы создать атмосферу светлого праздника и пронести его через двести лет в их обитель. Казалось, почти что ничего и не поменялось, и не было никакой войны: вот и праздничный стол (с чуть, правда, скудными блюдами, но даже по здешним меркам это — роскошь), собравшимися гостями — к слову, двое Беннетов со своими дочками прибыли под вечер — и тем самим ощущением чего-то незаметно-магического, тёплого и праздничного, тем духом, что всегда царит только под Рождество, помогает хоть ненадолго поверить в самое настоящее чудо и забыть все невзгоды и обиды.