Стебель травы. Антология переводов поэзии и прозы

Воск свечи застывал с разводами сажи от фитиля…
Сбитый ноготь большого пальца
с поверхностью выщербленного жемчуга

был в древних кварцевых морщинах.

Я впервые увидел электрический свет
в доме, где она сидела в шлепанцах на меху,

год-вздох, год-выдох, на том же стуле,

шептала голосом, громче которого был лишь шепот.
В ту ночь мы оба отчаялись, когда меня

оставили там, и я плакал и плакал

под одеждой, под напрасно горящей лампой
в спальне всю ночь. «Боже, ну что,

что болит у тебя, дитя?» Срочные

давние дальние боли, страшнее
пещерных вод. Ее беспомощность не помогла.
………………………………………

Возвращенье хрипа, дуновенье шепелявых согласных.

Всплески между судном и доком, куда,
animula, я со временем возвращаюсь живым,

с поворотом и плеском парома вниз по озеру Белфаст

к до краев застекленному транспорту поездов,
к самой сути «Вот-ты-где-где-ты?»

поэзии. Спины домов подобны ее спине.

Скотобойни и прессы во дворах, выходящих
к полустанкам морской Британии,

золотые поля пшеницы.

Я приехал в Саутворк, выйдя из пасти туннеля
на солнечный свет, где дышала Темза.

Если встать на стул с выгнутой спинкой, я мог дотянуться

до выключателя, мне разрешали, за мной наблюдали.
Касанием крошечной кнопки включить волшебство.

Повернуть их ручку без проводов, чтоб зажегся свет

на шкале. Мне разрешали, за мной наблюдали,
как я вольные волны ловил на всех станциях мира.

А потом все ушло. Завершились новости

И Биг Бен. Отключили радиосеть,
за выключением – тишина, кроме

тиканья спиц для вязанья и ветра

в дымоходе. Она сидела в шлепанцах на меху,
над нами сиял электрический свет, я боялся

грязного кремнеобразного излома ее ногтя.

Жесткий, блестящий, он, наверно, все еще там
среди бусин и позвонков в земле Лондондерри.

Из сумки

I