Стебель травы. Антология переводов поэзии и прозы

Он сказал себе: всё спокойно,
только тело противится буре,
только тело уныло растягивается и
размалывается в судовых переборках.
Шпангоуты визжат, но разум
спокоен; разум – глаз
шторма, он его якорь,
что влечется через непостижимые воды,
безопасный для рифов и не помышляющий о свободе.
Все шторма кончаются, и даже потерпевших
кораблекрушение выносит и выбрасывает на берег.
Ничто не теряется в крушении.

Штиль

Надежды дырявые, как паруса,
потрепанные всеми ветрами, валяются,
разбросанные по палубам.

Летаргия сжирает всё, подобно сухой гнили,

палуба под ногами рассыпается в порошок.
Рулевая рубка оставлена без присмотра,
румпель предоставлен себе самому.

Во время штиля возможны

любые виды жестокости. Это
помогает коротать время.

Развлечение

Кое-кто из команды думает, что
наказание – единственное развлечение,

какое можно получить в море.

Возможно, капитан знает об этом
больше других, поскольку
осведомлен о потребности
организма в витамине С.

Изоляция, навигация, танцы

Астролябия длит расстояние
от скопления звезд до сути
кораблекрушения; океанская необузданность

и дыхание тайны треплют паруса,

как прокуренные легкие; каюты
коллекционируют табак и сперму.

Кристалл

Ослепительный кристалл,
вплавленный в гранит, приковал его внимание

на возможно необитаемом

и не посещаемом острове.

Он попробовал отломать сокровище,

чтобы забрать с собой на корабль,

но безуспешно: после тщетных

попыток кристалл обратился в обычный камень —

пустой, бесцветный, неприветливый.

Поскольку солнце уже садилось,

он убрался восвояси и весь обратный путь

слышал пение кристалла.

Оно замораживало сердце и

заполняло его ночью.

Благодать

Вне всяких сомнений положение неизменно
ухудшалось и с течью на обоих суднах,
и с жарой, и с безразличием капитана.

Атолл бурлил всё сильней и сильней,

а в команде обнаружился еще один больной.

Наблюдения за джунглями

заставляли беспокоиться тоже, хотя
берега восхищали исполинскими пальмами.

Через три дня началось светопреставление,

когда даже небо налилось кровью.

Циммерман был сам не свой от страха.

Но потом на них молча снизошла Благодать,
насыщая всех йодом.

Убравшись с этого места, Кук приказал им забыть

всё, что они видели, хотя тропики еще часто
будут одурманивать чувствительных европейцев.

Мертвое море

Море волновалось лишь
в непосредственной близости от судов,
словно экваториальный пузырь
мертворожденного плода
в кровати, полной крови и белка.
Кук обратился к Циммерману —
простому человеку – для объяснения.

Циммерман организует танцы для островитянок и сифилитических моряков