Стебель травы. Антология переводов поэзии и прозы

Когда дождь
заливает город
все покрывая
холодной мутью
жизнь теплится еле
Но мелькает
желтая шляпка
ближе ближе
юная женщина
скользит меж струй
напоминая
Испанию в мае
И понимаешь
любовь не кончается
не умирают
от первой любви
умирают
лишь после последней

Перевод с немецкого С. Мадиевского

Георг Гейм

Printemps [2]

Загрезила в цвету вишневом белом
Дороги потревоженная пыль,
И колокольни высвеченный шпиль
На небе заблестел поголубелом.

Над просветленной, праздничной листвой,

Где кряжей облачных крутые гребни
Венчают день, все ярче, все волшебней
Кочует звон в истоме луговой.

На горизонте в отблеске багряном

Шагает пахарь древним великаном,
Быки по черной пашне тянут плуг.

Вдали мелькают мельничные крылья

И за волосы на погасший луг
Бросают шар, багровый от бессилья.

Спящие

Вода в реке темнее от теней,
А в глубине кровавящим пятном
Бездонный вспыхнул блик, и нет красней
Рубца на теле ночи кровяном.

Вверху, над склоном поймы луговой,

Кружится Сон, траву к земле пригнув,
Трясет по-стариковски головой
И к лилии увядшей тянет клюв.

Отряхивает перья, как павлин,

Наводит облака крылом седым,
А темноту лиловую долин
Окутывает сновидений дым.

Одни деревья странствуют без сна,

Сердца людские населяя мглой,
Сиделкою склоняется луна
Над спящими и призрачной иглой

Под кожу ловко вспрыскивает яд:

Чужие друг для друга спят они,
И бешеную ненависть таят
Больные лбы в отравленной тени.

Пускает корни дерево теней

В сердца и темный всасывает сок,
И стонут люди громче и страшней,
Чем от железный игл, и ствол высок

У врат Покоя. В серых листьях Сон

Шуршит полотнищем холодных крыл:
Над тяжестью ночной простерся он
И лица спящих инеем покрыл.

Запел. И тьма врывается, груба:

Он – крест, он – тук, он – пепел! Смерть идет,
Откинув многим волосы со лба,
Раскрашивая увяданья плод.

Середина зимы

Зимою год ползет к концу, ощерясь,
И дни малы, как пятна крыш над снегом.
Часы бессчетны, безрассветны ночи,
И неизвестность утра слита с небом.

Ни осени, ни лета, – смерть скрутила

Плоды земли, рыдая панихидно.

Холодные, совсем другие звезды:

Нам с пароходов не было их видно.

Темны, неведомы дороги жизни,

Они конца ничем не обозначат,
И каждый, кем вслепую поиск начат,
Молчит потом и рук пустых не прячет.

Берлин I