Две скрипки в городском садуПоют в два голоса, и парыКружат, как лебеди в пруду —Всё тот же, тот же танец старый.Ах, этот бедный старый сад,Он знает: было всё иначеКаких-то двадцать лет назад,Но это ничего не значит.
На севере
Хочешь знать, о чем мечтаю?Будто в молодости раннейВижу солнечную стаюЖелтых скал и белых зданий.Белый город в дымке синей,Город мраморных окраин,Вдруг предстал, как на картине,То – Флоренция, я знаю.Там в саду, заглохшем, старом,Где стучит от ветра ставень,Счастье ждет меня задаром,Что когда-то я оставил.
Элеонор
Вдруг осенью я вспомнил о тебе —Леса стоят во тьме, сам по себеДень вдруг погас за дальними холмами.Какой-то звук доносится с небес, —Не ветер ли раскачивает лесС безлиственными деревами?Ночь подступает; стали вдруг видныНа небе звезды; бледный серп луныНеярким светом землю озаряетИ равнодушно смотрит сверху внизНа сонный лес и на лепной карниз,Что плотно к крыше прилегает.Зимой, когда за окнами темноСтановится, и снег стучит в окно,И страшный ветер сад ночной тиранит, —Рояль звучит, и с чудною тоскойМне прямо в сердце льется голос твой,И, словно нож, мне сердце ранит.Тогда вдруг к лампе тянется рука,Неверный свет плывет издалека,И твой портрет в тяжелой старой рамеГрустит, как встарь, под бременем надежд —Тогда целую край твоих одеждИ на колени падаю, как в храме.Перевод с немецкого Б. Марковского
Гюнтер Айх
Конец лета
Кто проживет без утешения деревьев?Как хорошо, что они умирают вместе с нами!Персики собраны, сливы меняют окраску,меж тем, как время шумит под аркой моста.Последним птицам я вручаю свое отчаянье.С каким достоинством они летят.Их треугольникпросматривается сквозь листву,движенье крыльев обещает осень.Это называется терпением.Скоро и мы прочтем письмо на птичьем языке.Под языком лежит холодный пфенниг.
Где я живу
Когда я открыл окно,в комнату вплыли рыбы,сельди. Казалось,большая стая рыб проплыла мимо моего окна.Кроме того рыбы резвились в саду под грушами.Но, в большинстве своем,они держались поближе к лесу,там, где был карьер с гравием.Это утомляло. Однако еще более досаждалиматросы(также высоких рангов, штурмана, капитаны),которые чуть ли не каждую секунду подходили к окнуи просили огня для своих трубокс отвратительным табаком.Я решил переехать.