Стебель травы. Антология переводов поэзии и прозы

Добрейший патер Гвардиан
мне предлагает рюмку водки,
такой, что судорога – в глотке,
глоток – и мертвый будет пьян.

Он ищет ключик от ларца

с сокровищем. Не взял ли кто-то?
Нашел! нашел! И капли пота
стекают с жирного лица.

Наполнив рюмки в третий раз,

он каламбурит: «Все мы – гости;
однажды сгинем на погосте,
но – дух! – останется от нас».

Когда наступает весна

Трава блестит под солнцем ярко;
земля весенняя согрета;
мелькнула первая карета
в аллеях парка.

И где вчера лишь ворон каркал,

один, среди морозных елей, —
сегодня птицы вдруг запели
в аллеях парка.

Весенний ветер слишком жарко

ласкает гипсовые плечи;
всё те же поцелуи, речи —
в аллеях парка.

В предместье

Старуха в черном, что жила над нами,
она мертва. – Но кто она? – Бог весть!
У нищих нет имен, а если есть —
какой в них прок? Бог с ними, с именами…

Внизу пылятся траурные дроги.

Дверь заколочена; ну что ж, пора!
Гроб с руганью выносят со двора,
едва не уронив среди дороги.

Унылый кучер трогает и, вскоре

забыв про смерть, орёт: «Черт побери!»,
как будто там лишь жалкий гроб внутри,
а не вся жизнь ее – любовь и горе.

«Здесь воздух затхл, как в комнате больного…»

Здесь воздух затхл, как в комнате больного,
где смерть исхода терпеливо ждет;
на мокрых крышах – отблеск дня иного,
как от свечи, что через миг умрет.

Есть даже в смерти некий промежуток:

вот ожил лист, и – всё, и был таков…
И как над лесом стая диких уток,
ползет по небу стая облаков.

«Ночь залегла в глубинах парка…»

Ночь залегла в глубинах парка,
и звезды кротко светят нам;
луны серебряная барка
плывет к далеким берегам.

Фонтан рассказывает сказку,

как будто грезит наяву, —
почти без звука, глухо, вязко
упало яблоко в траву.

А от холмов, где кем-то щедро

гряда дубов наклонена,
уже летит на крыльях ветра
дух виноградного вина.

«Над белым замком хлопьев хоровод…»

Над белым замком хлопьев хоровод.
В пустынных залах – леденящий холод.
Повсюду – смерть. И край стены отколот.
И снег лежит от окон до ворот.

Повсюду снег. На крыше серый лед.

То – смерть моя вдоль белых стен крадется
в продрогший сад… Она еще вернется
и стрелки на часах переведет.

Осень

Листва летит с деревьев и с небес,
чтобы очнувшись на оконной раме,
пролепетать: «Не так ли будет с вами?»

Так и земля, как мотылек на пламя,

летит сквозь ночь звезде наперерез.

Вот так же падает, скрывая страх,

из рук твоих – заколка или скрепка…

И все же есть Один, кто держит крепко

паденья наши в бережных руках.

«Здесь, что ни день – один и тот же сон…»