Стекло

Мы пожали друг другу руки, и я снова начал разоблачаться. На этот раз я был готов к холоду и продумал движения заранее – как быстро расстегнуть, как снять, как уложить на Стекло наиболее удобным для последующего надевания способом. Фил смотрел на мой стриптиз, как будто перед ним была девушка из танцевального клуба. В какой-то момент, чтобы разрядить обстановку, я забавно шевельнул бёдрами, имитируя танцовщицу. Я не слышал смеха Фила, но он наверняка улыбнулся, а потом показал мне большой палец.

Раздевшись, я за пару секунд добежал до «тёплой» зоны. Хотя на мне не было даже белья, я не чувствовал ни смущения перед Филом, ни неудобства. Обычно голый человек пасует перед одетым – его гложет чувство незащищённости, открытости всему миру, опасности. Ему кажется, что одежда спасёт его от любой беды, от летящего в грудь ножа, от пистолетной пули. Конечно, это не так. Человек в джинсах и футболке не более защищён, чем абсолютно голый.

Я помахал Филу, он ответил тем же. Мы не решались тронуться – каждый в свою сторону. Кто-то должен был стать первым. Я вспомнил слова Фила – «В тебе нет лукавства» – и повернулся спиной. У меня нет сомнений, я должен идти дальше. Больше я не оглядывался.

Некоторое время я шёл по прямой. Казалось, что я плыву в вакууме – шагать было легко, точно воздух прекратил своё сопротивление, а Стекло под ногами превратилось в несущий меня безо всяких усилий траволатор. Оно отражало небо, и горизонт затерялся между этими абсолютными величинами, оставив меня без ориентиров в любой из плоскостей, горизонтальной или вертикальной. Странный порыв заставил меня развести руки и делать вид, что я гребу – мне казалось, что стоит оттолкнуться, как я поднимусь в воздух и буду парить над Стеклом. Но я не стал пытаться, поскольку не хотел разочаровываться – верить в способность к левитации было приятно.

Тут я снова задумался о том, что за умение даровало мне Стекло. Я не знал, что ощущает человек, впервые касающийся этой удивительной субстанции. До прикосновения я полагал, что почувствую эйфорию, тепло, пробуждение сверх-я и восстание его из глубин сознания, но на деле ничего не произошло. Мало обрести способности, нужно ещё уметь ими пользоваться. Насколько я знал, Проводник ежедневно тренировал Алярин, прежде чем она смогла сделать то, что сделала.

Мои мысли снова переметнулись: что же всё-таки сделала Алярин? Она придумала мир, в котором Проводник дошёл до Источника. Ей не нужно было продумывать весь путь, достаточно было представить Проводника у цели и зафиксировать это воспоминание, пришедшее из будущего. Был ли в её сценарии даян? Был ли там я? Или система, спроектированная Алярин, распространялась только на одного человека? Я не знал.

Зато я отчётливо почувствовал, что, несмотря на полное отсутствие ориентиров, я иду в верном направлении и не смогу заблудиться, даже если приложу определённые усилия. Я понял, что окружающее меня пространство – не пустота, а коридор с прозрачными стенами, и как бы я ни отклонялся от направляющей, я всё равно буду ограничен рамками этого коридора, не умея ни выйти из него, ни развернуться. Коридор двигался, подобно часовой стрелке, прикрепленной к Источнику, и я шёл, бережно направляемый этой стрелкой, к месту, где всё началось и, по-видимому, должно закончиться.

В детстве я любил комиксы про супергероев. Мне хотелось иметь хоть какую-нибудь, пусть даже самую захудалую способность, любое бессмысленное умение, отличающее меня от других. Я читал про людей, умеющих голыми руками поднимать автомобили и бросать их на сотни метров, про существ с пуленепробиваемой кожей или встроенными в мозг чипами для чтения чужих мыслей, про тех, кто умел превращаться в диких зверей или растекаться по полу, после снова обретая человеческую форму. Мы с друзьями придумывали, чем мы займёмся, получив ту или иную силу. Мы представляли, как спасаем людей, как поднимаем из воды автобусы, полные едва не задохнувшихся детей, как размётываем по стенам преступников, посмевших грабить кого-то в непосредственной близости от наших стальных кулаков. Мы не читали истории о супергероях, а становились их персонажами, врисовывая свои тщедушные тела в течение примитивного сюжета.

Но иногда я думал – втайне от друзей – о том, что многие способности настолько бессмысленны, что даже распознать их в себе практически невозможно. Например, как я узнаю, что могу выдерживать любой мороз, если всю жизнь проживу в городе, где среднегодовая температура не опускается ниже тридцати градусов? Как я догадаюсь о том, что никогда не промахиваюсь, если ни разу не брал в руки оружия? Как я пойму, что на меня не действуют яды, если ни при каких обстоятельствах не приму отраву? Всю жизнь я буду думать, что я – обычный человек. Я никого не спасу, никого не смогу защитить, не сражусь ни с одним бандитом.