Стелла Крамриш, Присутствие Шивы

Стхану, поддерживающий движущуюся Вселенную, — символ надвременного состояния, достигаемого в самадхи. Шива-Владыка Йоги живет в надвременной вечности, а Шива-танцор исполняет свой вечный танец в конце каждого эона, в котором действует Кала.

Из Вневременности своего бытия Стхану частично передал свое состояние Времени. Когда Брахма решил истребить свое несовершенное творение, присутствие Стхану заставило Творца приспособить ранее прямую линию времени к чередующимся фазам движения и покоя. Стхану в аскетическом отрешении от мира, в его неизменности и вневременности, представляет вечность, реализованную внутри. Столб — символ восстановления в творении надвременного бытия Непроявленного. Форма столба указывает вверх, он поддерживает не что иное, как эмпиреи, и реализует свое присутствие в мире времени, в сердце человека. Движимый состраданием, Шива-Стхану заставил Брахму вставить в поток времени стадию покоя — отражение Вечности, из которой жизнь и действие могли бы возродиться вновь.

Рудра, Неистовый Бог, привел в движение время — прошлое, настоящее и будущее, — пламенный, всепоглощающий поток. Стхану, Великий Йог, через посредство Брахмы ввел покой надвременного бытия, в котором он пребывал, в стремительный поток времени. Волны времени стали накатываться периодами активности и бездействия вплоть до финального пожара и растворения (пралая).

Пралая — это космическая однородность Абсолюта, трансцендентного Времени, «Калы-в-высочайших-небесах», или Махакалы, онтологически предшествующего нисхождению времени в мир. В конце временного мира Калаг-нирудра, пламя, которое есть время и уничтожение, становится Махакалой. Когда вспыхивает последнее пламя Калагни, оно угасает в Махакале. В этот момент Калагни превращается в Бхайраву, при переходе от растворения космоса в метафизическое царство. Растворение космоса относится к проявлению. Его уничтожение — только образ трансценденции, однородности Несотворенного. При переходе от уничтожения космоса к метафизическому царству трансцендентности Калагни становится Бхайравой. Его именуют в этом случае Калабхайравой ²⁰⁶, поскольку даже Кала боится его²⁰⁷, или Калараджей, Повелителем Калы²⁰⁸. Бхайрава — это форма Шивы ²⁰⁹, более того, Бхайрава — целостная форма Шивы. Именно Бхайрава, или Шива как Бхайрава, отрезал дерзкую голову Брахмы ²¹⁰.

Мифическая личность Бхайравы соответствует подробному эпистемологическому определению, данному Бхай-раве в шиваитской мысли²¹¹ в IX-XIV веках в Кашмире и Южной Индии. По словам X. фон Ститенкрона, «Бхайрава [в шиваитской философии, особенно в кашмирском шиваизме] — это обозначение недифференцированного вселенского сознания...»²¹², заключающего в себе весь космос как бескачественное и неделимое целое. Это состояние верховной полноты Абсолюта и реализация этой полноты на уровне ментального опыта. «Состояние абсолютного единства является высшим источником всего творения». Это первый из «трех фундаментальных планов» опыта или реализации. Третий и последний план — «растворение мира в божестве». «Используя космический образ, это момент, когда Бог возвращает в себя, поглощает вселенскую игру, им произведенную»²¹³.

Приобретенная Брахмой пятая голова была отсечена Бхайравой. Похотливая с самого начала, дерзкая и злоязычная, она, казалось, искушая свою судьбу, соперничала с пятой трансцендентной головой Шивы.

Бхайрава — это воплощенный ужас. Боги, собравшие все ужасные формы для того, чтобы создать адекватный образ для ужасающей мощи Пашупати²¹⁴, истощили свои ресурсы в придании правдоподобия облику Неистового Бога при его выходе в первом акте драмы творения. Этот конгломерат ужаса — облик Рудры, придуманный богами, — поизносился за более чем тысячу лет, что заставило придать обнаженному ужасу антропоморфные характеристики. Ни один другой аспект Шивы не содержит столько противоречивых иконографических черт, как Бхайрава. Например, яростный поджарый скелетообразный Атирик-танга Бхайрава²¹⁵ или толстый, с выпученными глазами и бочкообразным животом Бхайрава из Вишнудхармот-тара-пураны ²¹⁶. Бхайрава, проглотив время, вобрал в себя бесчисленные агонии, предсмертные хрипы обреченных и прочие ужасы жизни. Питающемуся такой пищей, ему хватило и ногтя на левой руке, чтобы отсечь голову Брахме.

Неистовый Бог поразил гениталии Отца, отомстив за ущерб, нанесенный им, Господом Порождения, целостности Абсолюта. Рудра выполнил парадоксальную задачу, ибо полнота Непроявленного никогда не нарушалась. Она пролилась в творение, которое пришло к признанию Рудры, Господа, во множестве его форм. В его высшей полной форме Великий Бог воспроизвел изначальную сцену: он атаковал Творца, и голова Брахмы упала.