Стена

Пили, дочерпывая изъ котла. Досасывали кусочки сахару.

- Тц… какъ дохлятинкой-то подаетъ… Тц… Закопать бы, што ли…

- Тц… Безъ насъ закопаютъ… Тц…

Гаврюшка постучалъ подъ локоть Луку, державшаго полную чашку.

- Чайку попьешь, куды пойдешь? Гы-ы…

Расплескалось на штаны. Посмялись.

Жарко глядло на нихъ солнце. Оно любило ихъ. Оно сушило на нихъ взмокшiя отъ поту рубахи, сняло съ ихъ лицъ тонкую слабую кожицу и закалило новую, крпкую, покрывъ ее несмываемымъ бурымъ глянцемъ. Приняло ихъ въ свою заботу съ зыбкой скрипучей колыбели и пошло съ ними на вс пути и перепутья путаной жизни. Теперь оно палило ихъ въ головы и обливало потомъ, а они только поглаживали горячiя лица и запеченыя шеи, довольные, что хоть вволю попьютъ чайку и понжатся на тепл.

- Завтра-то что-то будетъ? Незадачливое какое мсто… И у Михайла рабенка взяло… Тц…

- Бываетъ и отъ мста… тц…

- Нашего-то мста… поискать! - сказалъ пистонъ. - Такое мсто! Вотъ въ дому одинъ нипочемъ ночевать не можетъ. Придетъ сейчасъ и душитъ…

- А-а… тц…

- Въ книгахъ записано… въ суд. Баринъ себ здсь… все это мсто бритвой - чикъ… ума ршился. И какъ мущина ежели лягетъ, то требуетъ неизбжно. Внутри у него, будто, лягушка жила, въ ноздрю втянулась въ ночное время… ну, и спутала у него мозги. Подымали потомъ чере пушку, видали доктор`a…

- А то, будто, на молоко выманиваютъ… тц…

- Прямо изъ ружья въ ноздрю бьютъ! - сказлъ солдатъ. - Деревня!

- детъ ктой-то! - визгнулъ Гаврюшка.

Стали слушать. Въ затишьи позывалъ прыгающiй звонъ колокольцевъ. Приказчикъ сорвался изъ-подъ бузины и выбжалъ на дорогу.

- А ну, становой!.. - визгнулъ Пистонъ. - Теперь поговори-ка…

Солдатъ щелкнулъ фуражкой о колнку, размялъ ее получше и посадилъ пободрй. Расправилъ ладонями усы, откашлялся и тряхнулъ головой.

- А ну-ка, посморкаемъ!..

Пошелъ ко възду, а за нимъ, сгрудившись, выдвинулась артель.

По дорог въ алле катило облачко пыли, и надъ нимъ три лошадиныхъ головы: одна высоко задрнная и дв по бокамъ, уткнувшiяся въ пыль. За ямщикомъ блли фуражки. Далеко сзади поспшали извозчики.

- И крутитъ, и вертитъ… - началъ, было, солдатъ, бодрясь.

Артель шарахнулась, и тройка, вся въ мыл, влетла во дворъ.

- Гляди, чортова кукла! - крикнулъ плотный и рыжеусый, въ кител, и сунулъ ямщику подъ носъ часы. - Что! Двухъ минутъ не добралъ! А-а!..

- Ваше счастье…

XI.

Изъ коляски вышли трое, въ кителяхъ и фуражкахъ, и тотъ, кто совалъ ямщику часы, рыжеусый и краснолицый, съ натеками подъ глазами, приказалъ суетившемуся Пистону:

- Кульки выбирай. Вы тамъ… помогай!

Сдлалъ пальцемъ къ артели. Лихо выступилъ солдатъ, руку подъ козырекъ.

- Есть, ваше благородiе! За работку положите… Никакъ съ бутылочками!

- Осторожнй, ты!

- Нжнй двки, ваше вскородiе!

Онъ подмигнулъ артели, мявшейся поодаль, и принялся выхватывать кулечки съ выглядывающими соломенными головками.

- Что за народъ? - ткнулъ краснолицый пальцемъ къ куч.

- Съ еловой стороны, ваше сiятельство! - выкрикивалъ солдатъ, набирая кульки подъ-мышку. - На грошъ глянцу, на рупь румянцу… Стекла дятъ, въ сапоги сморкаются! Калуцкiе… И тутъ все бутылочки! Ребята, помогай!

- Рабочiе-съ, Лександръ Сергичъ, - объяснялъ Пистонъ. - А Василь Мартыныча… стны разбираютъ…

Въхали городскiе извозчики. Съ передняго женщины, въ большихъ шляпахъ, кричали:

- Совсмъ запылили! Безобразiе…

Спрыгнули на травку и принялись отряхиваться.

- Тише, юбку раздерете!..

Ихъ было дв: одна въ голубомъ, другая въ желтомъ. Он поднимали открытыя выше локтей руки и, замтно играя, стряхивали со шляпъ.

- Ну, смотрите, вс въ пыли-и… Да Шу-урка!..

Полная, въ голубомъ, блондинка хлопнула по рук мшавшаго Александра Сергича.

- Вотъ теб!

И принялась рвать еще не вытоптанные одуванчики.

Она ползала по трав, подбирая путавшуюся юбку, и шляпа ея съ мотающимися розами сползла на спину. Другая, въ желтомъ, тонкая и гибкая брюнетка, смялась:

- Надька, сумасшедшая!

Схватились за руки и побжали, путаясь въ узкихъ юбкахъ и гремя шелкомъ.

Двое въ кителяхъ, съ межевыми значками на фуражкахъ, наблюдали, какъ вытребованные изъ артели Гаврюшка съ Мокеемъ осторожно снимали съ пустого извозчика треноги, связки стальныхъ цпей, пестрые палки съ флажками и дубовые ящики съ инструментами. Изъ задка вытащили гитару и мандолину и еще кульки и свертки.

- Въ домикъ кулечки-то складать? - радовался солдатъ, нащупывая выпирающiя донышки.

Женщины трясли старыя сирени, колышащiя недоступными кистями.

Подымали лица и щурились отъ сыпавшихся отмирающихъ крестиковъ.

- Сирени-то что! Михайла Васильичъ!..

Маленькiй землемръ, съ блесенькими усиками и въ обтягивающихъ брюкахъ на штрипкахъ, принялся помогать, но застарлое дерево не гнулось. У землемра лопнула штрипка, и онъ отступилъ, смущенно осматривая натертыя ладони.

- Смерть не люблю коротышекъ! Сеничка, наломайте…

Но другой землемръ, съ черными густыми усами, угреватый отмахнулся и сказалъ басомъ:

- Сами наломайте, дло у меня.

- Свинство съ вашей стороны!..

Онъ наказывалъ Гаврюшк сейчасъ же сходить на деревню и нанять къ утру четверыхъ рабочихъ - таскать флажки и инструменты.

Александръ Сергичъ уже побывалъ въ дом и вышелъ на крыльцо.