Стенание

– Мартин так не считает. Он думает, что каждый должен занимать свое место, которое определил ему Бог. Он всегда был строг с Джоном, – думаю, поэтому мальчик и покинул родной дом так рано. – Она быстро взглянула на меня. – Но я не хочу плохо говорить о муже, сэр. Несмотря на свою строгость, он очень любит Джона.

– Как ваш сын попал в тюрьму, Агнесса? Может быть, как адвокат я смогу вам помочь…

Миссис Броккет грустно покачала головой:

– Слишком поздно, сэр. Джону удалось убедить кое-кого в Лестере ссудить ему денег, чтобы купить земли, принадлежавшие старым монастырям. Он хотел придержать их, пока цены на землю не вырастут.

– Неужели ему дали деньги без залога? – удивился я.

Агнесса печально улыбнулась:

– Джон, если захочет, может очаровать птиц на деревьях. – Но тут ее лицо вновь омрачилось. – Однако цены на землю продолжили падать, кредиторы потребовали вернуть деньги, возбудили иск, и весь прошлый год наш сын просидел в лестерской тюрьме, где и останется, пока не выплатит долг.

– Печально это слышать, – повторил я.

– Мы с Мартином выслали ему денег – в этом страшном месте, если у тебя нет средств на еду и одежду, остается только умереть от голода и холода. Бедный мальчик старается понемногу выплатить долг. Но это целых двадцать фунтов. Теперь Джон написал, что наши деньги не покрывают даже процентов и кредиторы говорят, что долг вырос. – Она покачала головой. – Боюсь, теперь Джон так и умрет в тюрьме. В январе у него случилось воспаление легких, а уж если придется провести там и следующую зиму… – Она не закончила фразу. – Пожалуйста, не говорите Мартину, что я все рассказала вам, сэр. Это стыдно, а он такой гордый и не хочет, чтобы другие знали о нашей беде…

– Как хотите, Агнесса. Но, возможно, я мог бы что-то сделать…

– Нет, сэр, пожалуйста! Мы уже консультировались с юристом, и он сказал, что ничем помочь нельзя. Только ничего не говорите Мартину, – настойчиво умоляла женщина. – Ему будет… очень больно.

– Что ж, ладно. Но подумайте о моих словах. Я помогу, если смогу.

– Спасибо, сэр.

По тону Агнессы я догадался, что она не сообщит мужу о моем предложении.

На следующий день я опять пришел в контору рано, поскольку дел накопилось уйма. Снова стояла жаркая и солнечная погода. Дома мне, как всегда, прислуживал Броккет. Судя по тому, как эконом выглядел утром, я понял, что Агнесса так ничего и не сказала ему о нашей с нею беседе накануне.

Когда я уходил, Джозефина попросила позволения поговорить со мной. Я провел ее в гостиную.

– Агнесса Броккет хочет поблагодарить вас за доброту и участие, которые вы проявили к ней вчера, – сказала девушка. – Она попросила сделать это меня, потому что… ей стыдно.

– Ей нечего стыдиться.

– Она так не думает. И Мартин рассердится, если кто-то узнает правду. Это, видите ли, ранит его гордость, – добавила служанка с ноткой презрения в голосе.

– А я-то все думал, почему Броккет так редко выходит из дому, разве что на прогулки.

– И Агнесса никогда не покупает новую одежду.

– Наверное, все их деньги уходят на сына. И, Джозефина, это заставило меня снова подумать о том случае, когда ты застала Мартина, рывшегося в ящиках моего письменного стола. Уж не собирался ли он в минуту отчаяния прибегнуть к краже?

– И мне вчера пришла в голову та же мысль, сэр.

– Что ж, это вполне вероятное объяснение. Но у меня ничего не пропало, и ты ведь не замечала, чтобы он потом снова занимался этим?

– Нет, сэр, ни разу. Я следила за ним. – Девушка едва заметно улыбнулась. – Думаю, мастер Броккет знает об этом. Наверное, поэтому он меня и невзлюбил.

– Ну, если это случилось в минуту безумия и никакого вреда причинено не было… Но все равно нельзя оставить подобное безнаказанным. Продолжай присматривать за Мартином, хорошо? Сейчас у меня голова занята другим, но, когда будет время, мне придется решить, как лучше поступить.

Джозефина улыбнулась, обрадованная тем, что я обратился к ней за помощью.

– Можете положиться на меня, сэр.

В конторе все работали – Барак и Скелли сидели за своими столами, а Николас раскладывал документы по ящикам, что уже давно следовало сделать. Не считая укоризненного взгляда, который Джон искоса бросил на опухшее лицо Овертона, все было как обычно: мы занимались делами, готовясь к новой судебной сессии, каковая должна была состояться в сентябре.

Словом, у нас царили тишь да гладь. Однако спокойствие продолжалось недолго. В полдень в дверь моего кабинета вошел Барак и закрыл за собой дверь.

– Появился Стайс, – серьезно сказал он.

Я отложил перо:

– Здесь?

– Да. Говорит, что есть новости. Привести его сюда?

– Да. И заодно позови Николаса.

Стайс с самоуверенным видом вошел ко мне в кабинет. Он был, как всегда, хорошо одет и с мечом на поясе – до мозга костей молодой джентльмен. Я не предложил ему сесть, и он посмотрел на нас троих с циничной ухмылкой.

– Снова все в сборе, а? – Наш гость иронически взглянул на Овертона. – Какие у тебя красивые фонари.

– Они уже проходят. Моя физиономия, по крайней мере, через несколько дней придет в норму, а вот у тебя новое ухо не вырастет, – огрызнулся мой ученик.