Стенание

– Да. Я разбудил племянницу рано утром, чтобы изложить ей последние новости. Подумал, что так будет лучше всего. Бедняжка заплакала и задрожала, поскольку очень напугалась. Ее тревожит, что книга до сих пор так и не найдена, а теперь еще этот Бертано, будь он неладен. Но, – Парр немного помолчал, глядя мне в глаза, – Екатерина храбрая женщина и умеет сохранять хладнокровие и царственные манеры, какие бы чувства ее ни обуревали.

Уильям замолчал, когда мимо нас, поклонившись, прошли двое служащих в черных одеждах со значком короля. Прибыв в Уайтхолл, я послал домой за своей мантией – Тимоти принес ее, и теперь я был в надлежащем облачении. Такие вещи значили здесь очень много. Мужчины пошли дальше, ненадолго остановившись, чтобы полюбоваться на гуляющего по газону павлина с огромным разноцветным хвостом.

– Теперь у меня на одного слугу меньше, – спокойно продолжил лорд Парр. – Бедняга Данмор, погибший вчера вечером, был добрым и полезным человеком.

– Я даже не знал его имени, – вздохнул я.

– Да что же все-таки происходит? – Мой собеседник стукнул тростью по белому гравию. – Кто вдохновил этих мерзавцев на кражу книги и нанял тех двоих, чьи следы мы никак не можем отыскать, чтобы убить всех членов анабаптистской группы? Я не верю, что человек, который взял рукопись у Грининга, будет ждать, пока прибудет Бертано, чтобы ее опубликовать. Любой, кто знает короля, немедленно показал бы ему «Стенание грешницы», дабы он обрушил свой гнев на королеву и реформаторов и в результате стал более восприимчив к предложениям, которые привезет этот чертов посланник папы.

– Как вы думаете, насколько страшными оказались бы последствия? – спросил я.

Лорд Уильям тихо проговорил:

– Король все еще любит королеву, в этом я уверен. Но от этого он только больше рассердится на ее неверность. И это лишь еще сильнее его уязвит. А уж когда его величество чувствует себя уязвленным… – Лорд Парр покачал головой. – Само существование книги не так важно: Кранмер говорит, что она не была еретической, хотя и на грани.

Я не ответил. Никогда раньше я не слышал, чтобы сэр Уильям так откровенно говорил о Генрихе.

– Король всегда легко поддавался внушению и был тщеславен, – продолжал старый лорд. – Он слушает бесконечные нашептывания на ухо, особенно когда они касаются преданности кого-то близкого ему. А уж когда решит, что его предали, то…

– Как здоровье его величества? – спросил я.

– С каждой неделей немного хуже. Хотя его ум ясен и остер, как всегда. – Дядя королевы ненадолго замолчал, возможно поняв, что сболтнул лишнего, а потом взорвался: – Но зачем держать рукопись у себя целых три недели, Шардлейк?! Я не могу этого понять, и Сесил тоже.

– Как и я, милорд. Вы знаете двор гораздо лучше меня.

– Мы должны разыскать этого шотландца, покарай его Бог…

Я положил руку на рукав шелкового камзола собеседника, чтобы успокоить его. Лорда Уильям нахмурился на мою дерзость, но я видел то, чего не видели его старые глаза: к нам направлялись два человека с длинными бородами. Эдуард Сеймур, лорд Хартфорд, родной дядя наследного принца Эдуарда и главная фигура среди реформаторов в Тайном совете, и его младший брат сэр Томас, давний поклонник королевы, за которого Екатерина даже собиралась выйти замуж, пока не вмешался Генрих. Значит, подумал я, лорд Хартфорд снова в Англии.

Братья остановились перед нами. Приближаясь, они с тихим упорством о чем-то спорили, но теперь большие карие глаза сэра Томаса не отрывались от моих. Раньше нам с ним уже приходилось скрещивать клинки.

Я видел обоих Сеймуров вместе несколько лет тому назад и теперь снова отметил, как они похожи и в то же время не похожи друг на друга. Овальное лицо лорда Хартфорда над светло-русой бородой было бледным и некрасивым, с несколько сдвинутыми бровями, что придавало ему выражение с трудом сдерживаемого раздражения. Он излучал власть, но ему всегда не хватало авторитета. Как политик этот человек был грозен, однако ходили слухи, что дома он якобы самый настоящий подкаблучник: его пилит и всячески шпыняет собственная жена. На лорде Хартфорде был длинный коричневый камзол с меховым воротником, а роскошная золотая цепь на шее свидетельствовала о его высоком статусе в Тайном совете. Сэр Томас Сеймур был более крепко сбит, и его лицо, тоже овальное, но с правильными чертами и неотразимыми карими глазами, окаймляла длинная медно-рыжая борода. В отличие от просто одетого старшего брата, сэр Томас щеголял в зеленом камзоле из тончайшего шелка, с разрезами у плеч и на рукавах, через которые виднелась изысканная оранжевая ткань. На груди у него тоже была золотая цепь, хотя и поменьше.

Оба сняли свои усыпанные драгоценностями шапки и отвесили поклон, звеня золотыми цепями. Мы поклонились в ответ.

– Мастер Шардлейк, – сказал Сеймур-младший, и в его низком голосе прозвучала насмешливая нотка, – я слышал, вы присягнули ее величеству, чтобы служить теперь в Ученом совете королевы?

– Да, сэр, это так, – ответил я.

Лорд Хартфорд перебил брата и обратился к лорду Парру:

– Надеюсь, что королева в добром здравии, милорд?