Стенание

– Похоже, мою книгу так и не найдут. Печально думать, что она валяется где-то в куче мусора, но так оно, пожалуй, и вправду безопаснее. Видите ли, это было мое признание веры, признание, что я грешна, как и все, но что через молитвы и Библию я нашла путь к Христу. – Ее величество вздохнула. – Хотя даже моя вера не защитила меня от ужасного страха в эти последние месяцы. – Она в нерешительности закусила губу и, помолчав, добавила: – Возможно, вы сочли меня вероломной, когда я повторила сказанные королем слова. Но нам нужно знать, что означает этот визит из-за границы.

Я рискнул улыбнуться:

– Быть может, фортуна повернется к вам лицом, ваше величество, если переговоры пройдут неудачно.

– Возможно. – Екатерина снова замолчала, а потом с внезапной страстью произнесла: – Вы даже предположить не можете, как страдает Генрих! Его постоянно преследует боль, он от этого чуть не падает в обморок, но всегда, всегда сохраняет королевское достоинство.

– Как и вы, ваше величество, – рискнул заметить я.

– Да. Несмотря на свой страх. – Она судорожно сглотнула.

Я вспомнил слова лорда Парра о том, как король относится к вероломству. С каким бы почтением королева ни относилась к Генриху, страх, который она испытывала перед мужем в последние месяцы, должно быть, стал для нее непосильным бременем. У меня сердце сжалось при мысли о том, как она ценит меня, если таким образом облегчает душу, и я сказал:

– Могу лишь представить, как тяжело вам, должно быть, пришлось, ваше величество.

Екатерина нахмурилась:

– И ведь всегда, всегда находятся люди, готовые нашептать на ухо королю ядовитые слова…

К нам подошла Мэри Оделл, наверное обеспокоенная тем, что королева слишком много говорит:

– Ваше величество, вы просили меня напомнить передать это королю, когда его увидите. Их нашли рядом с креслом в его личных покоях. – Она достала из складок платья очки в деревянной оправе и протянула их королеве.

– Ах да, – кивнула та, – спасибо, Мэри. – Затем она повернулась ко мне. – Теперь королю нужны очки, чтобы читать. Он вечно их теряет. – Екатерина спрятала очки и, снова двинувшись по галерее, произнесла уже более веселым тоном: – На следующей неделе двор переезжает из Уайтхолла. Французского адмирала будут принимать сначала в Гринвиче, а потом в Хэмптон-Корте, поэтому все нужно упаковать и перевезти. – Королева взмахнула рукой. – Тайный совет соберется в другом помещении. И на нем будут присутствовать Лайл и Хартфорд, – добавила она с ноткой удовлетворения.

– В прошлый раз, когда я приходил во дворец, я видел здесь лорда Хартфорда с его младшим братом, сэром Томасом Сеймуром, – осмелился сказать я.

– Да. Томас тоже вернулся. – Екатерина посмотрела мне в глаза. – Я знаю, вы не любите его.

– Боюсь его импульсивности, ваше величество.

Моя собеседница пренебрежительно махнула рукой:

– Он не импульсивен, он просто мужчина сильных чувств.

Я ничего не ответил. Ненадолго возникло неловкое молчание, а потом королева сменила тему:

– Вы разбираетесь в искусстве живописи, Мэтью. Каково ваше мнение о портрете моей падчерицы?

– Он превосходен. Показывает грядущую суть ее характера.

Екатерина кивнула:

– Да. Принц Эдуард тоже разумный не по годам ребенок. Некоторые в моей семье надеются, что, когда он взойдет на трон, меня назначат регентшей, как это было, когда два года назад король отправился во Францию. Если это случится, клянусь: я постараюсь творить добро!

– Не сомневаюсь, – отозвался я.

Хотя на самом деле знал, что Сеймуры и традиционалисты будут всячески ей препятствовать.

Ее величество остановилась:

– Скоро прибудет французский адмирал, а потом, как вы слышали, мы с королем отправимся в поездку. – Она бросила на меня серьезный взгляд. – У нас с вами не будет возможности поговорить.

Я тихо ответил:

– Молодой придворный у дверей сказал, что в вашем Ученом совете появилась вакансия. Вы хотите, чтобы я отказался от своей должности?

– Вообще-то, должность освободилась благодаря тому, что мастер Сесил попросил об уходе. Пережитое в порту оказалось для него чересчур: не то чтобы Уильям трус, но боится, что, если с ним что-то случится, его жена и сын останутся одни. А лорд Хартфорд предложил ему стать одним из своих советников. Я согласилась. Сесил – очень верный человек, и он ничего не скажет про «Стенание грешницы». А что касается вас, Мэтью, то я думаю, что для всех будет лучше, если вы тоже покинете Совет.

– Да. Ведь, в конце концов, я был принят на эту должность, только чтобы разыскать пропавший перстень. – Я улыбнулся. – К сожалению, вашу книгу, похоже, уже не найти. Полагаю, теперь наиболее разумным с моей стороны будет уйти.

– Мой дядя тоже так думает, и я с ним согласна. – Екатерина устало улыбнулась. – Хотя мне хотелось бы и впредь получать ваши советы.

– Если вдруг возникнет нужда, я всегда к вашим услугам…

– Спасибо. – Ее величество посмотрела на меня в нерешительности, а потом быстро сказала: – И вот еще что, Мэтью. Меня по-прежнему печалит недостаток в вас веры. Это будет разъедать вас изнутри, пока не останется одна оболочка.