Стенание

– Мы пришли вовсе не упрекать вас, – успокоил я его, – а только попытаться узнать, что стало причиной ссоры. Насколько мы понимаем, мастер Коттерстоук пошел в тот день по делам в порт, а вы с другим слугой и детьми сопровождали его. Через какое-то время брат с сестрой вернулись, сказав, что им было велено ждать отчима вместе с вами у таможни.

– Да, именно так все и было, как я и сказал коронеру.

– Как выглядели Эдвард и Изабель, когда вернулись?

– Слегка растерянными. Сказали, что отчим захотел посмотреть товары на вновь прибывшем корабле, а их отослал прочь.

Я снова подумал, что свидетельством этому являются лишь слова детей. Кто знает, что случилось на самом деле, пока они с Питером оставались одни. Дети вполне могли столкнуть его в воду. Им ведь тогда уже было четырнадцать и тринадцать лет.

– Мастер Коттерстоук был крупным мужчиной? – уточнил я у Воуэлла.

– Нет, он был невысокий и худощавый. Этакий энергичный коротышка. Не то что мой первый хозяин. – Старик посмотрел на картину, с которой отец Эдварда и Изабель, облаченный в нарядную одежду и высокую шляпу, взирал на нас с надменной уверенностью.

– И как все пошло в семье, когда хозяин утонул? – спросил Филипп.

– Все изменилось. Наверное, брату с сестрой рассказали о завещании отчима. Что он оставляет свое имущество жене и всем своим детям, если умрет первым. А что касается отношений между Эдвардом и Изабель… Они сблизились, когда в доме появился мастер Коттерстоук, а вот после его смерти… Не то чтобы стали опять ссориться, а словно бы избегали один другого. А уж как свирепо они друг на друга смотрели! И отношение миссис Коттерстоук к ним тоже изменилось, еще до того, как она потеряла ребенка, которого вынашивала. Если прежде мать была с ними сурова, то теперь просто почти не замечала. Она продала дело и отправила Эдварда служить клерком в ратушу – сие означало, что он не будет жить в доме. Это случилось буквально через несколько месяцев.

– Значит, в конечном итоге он не унаследовал семейное дело?

– Нет. И хотя Изабель было тогда всего пятнадцать, мать очень стремилась поскорее выдать ее замуж, все время приглашала потенциальных женихов. Но мисс Изабель, как всегда, было не заставить сделать что-то против ее воли. – Воуэлл печально улыбнулся и покачал седой головой. – В доме царила ужасная атмосфера, пока наконец Изабель не согласилась выйти за мастера Слэннинга и переехать к нему. После этого миссис Коттерстоук – не знаю даже, как лучше сказать… полностью погрузилась в себя. И нечасто выходила из дома. – Он посмотрел на кресло. – Госпожа много времени проводила здесь: все шила, занималась рукоделием. Впрочем, строго следила за хозяйством, слугам спуску не давала. – Патрик глубоко вздохнул и посмотрел на нас. – Странно, не правда ли, что после всех этих печальных событий хозяйка так и не переехала, даже когда осталась одна, а дом стал слишком велик для нее?

Я посмотрел на картину на стене:

– Возможно, миссис Коттерстоук помнила, что когда-то была здесь счастлива. Я заметил, что на кресле, напротив картины, до сих пор лежит ее вышивание.

– Да, госпожа сидела здесь в тот самый момент, когда ее хватил удар. Знаете ли, Эдвард и Изабель редко приходили сюда, и никогда вместе. И мать не поощряла их. Мне было печально видеть, как они вели себя друг с другом, когда сюда заявились архитекторы. И это странное завещание… – Слуга покачал головой. – Может быть, мне не стоило рассказывать вам все это. Толку-то теперь? Это было так давно. Что случилось, того уже не исправишь.

Коулсвин стоял, задумавшись и теребя подбородок. Воуэлл издал безнадежный смешок.

– Что дальше, джентльмены? Я останусь хранителем этого пустого дома до самой смерти? Мне не нравится жить здесь одному, – вздохнул он и торопливо добавил: – Иногда по ночам, когда дерево скрипит…

Я ощутил жалость к старику и взглянул на Филиппа:

– Думаю, мы узнали все, что было нужно, брат Коулсвин.

– Да. – Мой коллега посмотрел на Воуэлла. – Вам следовало рассказать все это раньше.

– Патрик прав, нет смысла раскапывать теперь ту давнюю историю, – сказал я.

Филипп замолчал, задумавшись.

– Что вы будете делать, сэр? – дрожащим голосом спросил слуга.

Коулсвин покачал головой:

– Не знаю.

Мы с Филиппом стояли в конюшне, рядом с лошадьми. Я предположил:

– Может быть, дети вместе столкнули мастера Коттерстоука в воду. Или это сделал кто-то один из них. Старый слуга Воуэлл определенно так думает.

– И их мать тоже так считала, – согласился мой коллега. – Похоже, теперь ясно, что она написала странное завещание, чтобы спровоцировать новую ссору между братом и сестрой. Это была месть.

– Но у нас по-прежнему нет никаких доказательств, чтобы опровергнуть вердикт коронера.

– И все же я думаю, что дело было именно так.

– И я тоже. Двое детей, скорбя по отцу и считая, что новый муж матери лишит их наследства…

– Причем совершенно ошибочно, – сурово добавил Филипп.