Стенание

Накануне вечером я попросил Мартина передать Тимоти, чтобы тот хорошенько выскреб Бытия и заплел его гриву в косички. Когда я утром вошел в конюшню, то с удовольствием увидел, что мальчик потрудился на славу. Слуга упорно не смотрел мне в глаза, когда ставил лесенку рядом с лошадью. Правда, когда я сунул ноги в стремена, подросток взглянул на меня и робко улыбнулся, открыв промежуток на месте двух передних зубов, выбитых, когда он был уличным мальчишкой, еще до того, как я взял его к себе.

– Хозяин, – несмело произнес он, – вы сказали, что снова поговорите со мной о… о сожженных книгах.

– Да, Тимоти, – кивнул я. – Но не сейчас. Я обязан быть на важном мероприятии.

Юный слуга ухватился за поводья:

– Одну минуту… Знаете, сэр, это, должно быть, мастер Броккет донес про книги. Я бы не сказал этого, но Мартин по-прежнему на своем месте и, как всегда, обругал меня вчера вечером. – Мальчик покраснел и чуть повысил голос: – Сэр, это несправедливо и нечестно, я не хотел причинить вам никакого зла!

Глубоко вздохнув, я ответил:

– Я оставил пока Мартина… по некоторым соображениям. – А потом не выдержал и взорвался: – И меня расстроил не столько его поступок, сколько твое подглядывание! Я доверял тебе, Тимоти, а ты меня подвел! – Глаза подростка наполнились слезами, и я заключил уже более спокойно: – Я поговорю с тобой завтра, Тимоти. Завтра.

Для проведения церемонии выбрали большую пустошь у реки. Когда я прибыл, почти все уже были на месте. Для такого случая было выделено около тысячи йоменов в новых, с иголочки, мундирах королевских цветов. Городские власти снова согнали нас, представителей судебных иннов, в первый ряд, поставив лицом к дороге. Чуть поодаль под охраной солдат дожидались высшие персоны королевства верхом на лошадях. Все, кого я видел на заседании Тайного совета, были здесь. Мощная туша Гардинера устроилась на крупе не менее мощного скакуна. Рич и Ризли держались рядом. Пейджет, поглаживая свою длинную раздвоенную бороду, сегодня наконец-то со слабым румянцем на впалых щеках, наблюдал за окружающими своим обычным холодным взглядом. Граф Хартфорд выглядел строго и важно. Рядом с ним я заметил Томаса Сеймура: его медно-рыжая борода была расчесана и, несомненно, надушена, а на красивом лице играла счастливая улыбка. Были тут и другие: лорд Лайл, показавший себя в прошлом году при Портсмуте значительно лучшим командующим, чем д’Аннебо, и прочие лорды в роскошных нарядах. Речной ветерок шевелил перья на их шапках, равно как и ризу епископа Гардинера. В голубой искрящейся воде отражалось яркое небо.

А во главе всех этих людей сидел на невысокой лошадке мальчик, которому еще не исполнилось и девяти лет, – наследник короля Генриха, и главным предметом всех интриг и заговоров среди людей, столпившихся у него за спиной, было то, кто же станет при нем регентом после смерти нынешнего монарха. Принц Эдуард, в черной шапке с бриллиантами и в малиновом камзоле с широкими плечами и разрезными рукавами, выглядел рядом со взрослыми совсем крохотной фигуркой. Впрочем, на коне он сидел твердо, выпрямившись. Для своих лет сын короля был высоким и, надо отдать ему должное, держался невозмутимо. Столь серьезное выражение, застывшее на худеньком личике, и маленький подбородок напомнили мне его давно умершую мать Джейн Сеймур, которую я видел на огромной картине на стене в Уайтхолле. Мне было жаль этого ребенка, вряд ли подозревавшего, какое тяжелое бремя скоро свалится на его плечи. И тут я невольно подумал, что был слишком суров с Тимоти: не следует держать злобу на детей. Я решил, что непременно поговорю с конюхом, когда вернусь.

Выделенное мне место опять оказалось рядом с Блоуэром. Верзила-сержант кивнул мне. Но говорил он в этот день мало: в основном, подавшись вперед, смотрел на группу за спиной у принца Эдуарда, пытаясь поймать взгляд лорд-канцлера Ризли, который мог дать ему вожделенное место судьи. Ризли увидел моего соседа, но в ответ на кивок и улыбку лишь нахмурился, словно говоря: не здесь. Мне вспомнилась старая поговорка, что у больших блох водятся маленькие, которые кусают их самих.

Наконец мы увидели, как д’Аннебо со свитой медленно движется по берегу по направлению к нам. Всего участников шествия было три сотни: я знал, что адмирал взял с собой двести человек из Франции. От английской группы вышли вперед герольды и затрубили в свои трубы. Адмирал в сопровождении графа Эссекса подскакал к принцу Эдуарду и, оставаясь в седле, поклонился мальчику. Принц тонким детским голоском без запинки начал произносить по-французски приветствие. В конце его речи д’Аннебо подъехал ближе, и они с Эдуардом обнялись.