Стенание

Я снова взглянул на тело и почему-то подумал о лежавшем на смертном одре Билкнэпе. Но тот весь прогнил от болезни и был готов покинуть этот мир, а Элиасу только-только исполнилось восемнадцать, он был молод и полон сил. Я повернулся к Уильяму:

— Когда вы говорили, что Элиас теперь спасен и пребывает в объятиях Иисуса, то и в самом деле верили в это?

Мой вопрос как будто уязвил молодого юриста.

— Конечно. Хотите сейчас помолиться вместе со мной, как я обещал его матери? — сухо поинтересовался он.

— Нет, — коротко ответил я и напрямик спросил: — Что вы собираетесь сделать с телом?

— У лорда Парра есть кое-какие связи. Думаю, он устроит так, что труп вывезут и закопают где-нибудь в Ламбетских болотах.

Я посмотрел на молодого человека:

— Да, именно так лорд Кромвель поступал с мешавшими ему людьми. Я прекрасно это помню.

Сесил жестко взглянул на меня своими выпученными глазами:

— В высокой политике, сержант Шардлейк, всегда есть люди, работающие в тени. Уж вы-то должны это знать! Хотите поднять шум и громко оплакивать двух убитых печатников, радикальных протестантов? А вы представляете возможные последствия для королевы? Тут должна быть связь, не правда ли? Подумайте хорошенько! Так что, может, лорду Парру все-таки следует вмешаться?

Я неохотно кивнул и отвернулся, чтобы не видеть разбитую голову Элиаса. И спросил:

— А как насчет трех пропавших друзей Грининга, мастер Сесил? Что, если они тоже мертвы?

Молодой юрист покачал головой:

— Судя по всему, они сбежали. Наверное, поняли, что убийцы Грининга где-то рядом.

Это звучало разумно. Я согласно кивнул. И заявил:

— Я хочу что-нибудь сделать для бедной женщины.

— Я попрошу лорда Парра.

— Этого пожелала бы королева, — сказал я и добавил: — Пришлите кого-нибудь поскорее.

Оставив добрейшую Рук понуро сидеть за столом, мы вышли на улицу и осмотрели повозку. Это оказалась дешевая деревянная телега, а парусина на ней была старой и тонкой. Но она в любом случае представляла какую-то ценность, и вряд ли кто-то оставил бы ее здесь просто так.

Мы медленно пошли по Патерностер-роу.

— Почему Элиас не убежал вместе с другими? — спросил Сесил.

— Потому что ему было нужно содержать мать и младших сестер, он не мог просто бросить их, — объяснил я.

Мой спутник согласно кивнул:

— Я доложу лорду Парру. Он, вероятно, захочет с вами поговорить, когда вы завтра утром отправитесь в гардероб королевы. — Молодой человек с любопытством взглянул на меня и добавил: — Вместе со своим помощником, который когда-то работал на лорда Кромвеля.

— Кромвель был жестким и безжалостным человеком. Но у него имелись определенные идеалы. Если бы он увидел, как его выдвиженцы — Пейджет, Рич и Ризли — переметнулись к Гардинеру и теперь помогают бороться против того, во что он верил… — Я покачал головой.

— Равновесие в Тайном совете вот-вот будет нарушено. Не сегодня завтра вернутся из Франции сэр Эдуард Сеймур и Джон Дадли, герцог Нортумберленд. Скоро будет подготовлен мирный договор. Это будет их козырем перед королем.

— Но вот надолго ли воцарится мир? — усомнился я.

— О, я думаю, что надолго. Денежная система уже так подорвана, что английским деньгам в Европе не доверяют. Немецкие банкиры, ссудившие королю столько средств на войну, больше не позволят ему воевать. — Уильям грустно улыбнулся. — Вы же видите: Англия — банкрот.

— Увы, это и впрямь так.

— Но если мы разберемся с этим делом без неприятностей для королевы, реформаторы могут начать все сначала. — Молодой юрист говорил безучастным, отстраненным тоном, но я понял, что Уильям Сесил знает очень многое. Он снова уставился на меня своими глазами навыкате, а потом приподнял шапку и поклонился. — Всего доброго, мастер Шардлейк!

После этого он повернулся и направился к реке, чтобы взять лодку до Уайтхолла.

Глава 15

Я шел домой по тихим улицам, глубоко задумавшись. Два человека были уже убиты, трое бесследно исчезли, а я так ни на шаг пока еще не приблизился к выяснению вопроса о том, кто же и зачем украл рукопись у королевы. Я чувствовал себя очень одиноким. Многого я не мог сказать Сесилу, да он и не знал о пропавшей книге. Единственными, с кем я мог откровенно говорить на эту тему, были лорд Парр и ее величество Екатерина.

Дойдя до Канцлер-лейн, я свернул к Линкольнс-Инн, чтобы выяснить, действительно ли колокол звонил по Билкнэпу. Привратник в дверях грелся на солнышке. Он поклонился мне:

— Дай вам Бог доброго дня, сержант Шардлейк.

— И вам также. Я слышал утром, что звонил колокол.

Привратник запричитал благочестивым голосом:

— Мастер Стивен Билкнэп умер, да смилостивится Бог над его душой! Женщина, которая ухаживала за ним, уже и гроб заказала. — Он кивнул в сторону двора. — Его отнесут в морг коронера, чтобы лежал там до похорон, потому что у усопшего не было семьи.

— Ясно, — кивнул я.

Мой собеседник прищурился:

— Пожалуй, вы не очень будете горевать по нему.

Привратник знал обо всех отношениях, существующих между членами нашего инна, включая и мою давнюю вражду с Билкнэпом.

— Перед лицом смерти забываются былые обиды, — ответил я, не желая уступать привратнику в благочестии.