Стэнли Кубрик. С широко открытыми глазами

– Эмилио! – воскликнул он радостно после секундного замешательства. – Конечно, помню, мы вместе гоняли! Всегда шли нос к носу, но ни одной аварии! Помню, помню… Ты вроде работал на какого-то режиссера?

Бедняга Тревор: спустя столько лет помнит меня, но не знает имени Стэнли. Мы немного поболтали. Я рассказал, что недавно вернулся в Италию, чтобы трудиться на земле, и с удивлением узнал, что он организовал ферму в Суссексе, выращивает пшеницу и овощи. «Мы можем устроить соревнование на лучший урожай! – сказал он, посмеиваясь. – Ох, Эмилио, ты мой лучший друг!» Нужно провести какое-то время на треке чтобы знать, насколько искренним может быть голос Тревора.

Вскоре после моего прибытия всплыло и имя Стэнли. Мне нужно было посетить здание муниципалитета Кассино, чтобы получить удостоверение личности – срок действия старого истек в 1960 году, когда я покинул Италию. Меня спросили, чем я занимался в Англии, и я сказал, что работал в компании Warner Bros. Служащий попросил меня конкретизировать, тогда я добавил, что меня наняла английская кинокомпания Hawk Films. «Так что же вы все-таки делали?» – настаивал клерк, держа наготове ручку, чтобы записать должность, соответствующую установленным для этого документа категориям. «Всего понемногу, на самом деле. Водитель, работы по дому, доставка реквизита и личных бумаг, сантехник… – лицо служащего выражало все большее недоумение, – я был личным ассистентом режиссера». Он начал записывать это, потом поднял глаза и спросил: «Какого режиссера?»

Затем начался период, когда каждый из встреченных мною знакомых задавал один и тот же вопрос: «Я слышал, ты работал на кинорежиссера. На какого?» Это случалось снова и снова. В конце концов я потерял терпение, дал одному из моих друзей кассету с «Цельнометаллической оболочкой» и признался: «Стэнли Кубрик. Я работал на Стэнли Кубрика». На следующее утро об этом знал весь поселок. Начались звонки и визиты людей, которых я не видел десятки лет. «Ты действительно работал на Стэнли Кубрика? Этого Кубрика?» – недоверчиво повторяли они, и я кивал. «Не может быть! – говорили они все. – Стэнли Кубрик – один из величайших режиссеров в мире! И ты на него работал?» Мне было немного неловко сказать: да, почти двадцать пять лет я работал на этого режиссера; на того, чье имя заставляет каждого чувствовать себя не в своей тарелке. Они смотрели на меня с сомнением и спрашивали: «И как, черт побери, ты это устроил?» И я не знал, что сказать. Так получилось. Я не искал эту работу. В общем-то это Стэнли Кубрик нашел меня и убедил уйти из «Миникэбов Мака». Эта часть истории больше всего веселила моих друзей.

Во время телефонного разговора со Стэнли я рассказал ему о распространении этой информации:

– Я не хотел упоминать твое имя, но в муниципалитете мне не верили, а потом все начали мне докучать, и в итоге я показал им письма от Hawk Films. В общем, потом они все рехнулись и не перестают теперь твердить о том, как ты хорош, как великолепны твои фильмы, что ты самый лучший. Один из них даже попросил меня передать тебе это, он повторил и по-английски: «Скажи Стэнли, что он лучший!»

– Серьезно? – сказал он удивленно. – Они разве меня не ненавидят?

– Ненавидят? Да они с ума сходят по твоим фильмам!

– Я и не думал. А как же то, о чем пишут в газетах…

– И это не все. Они хотят подробностей. У меня нет ответов на их вопросы. Да они знают больше, чем я! Эти ребята могут назвать все твои работы, включая такие, о которых я даже не слышал – и они утверждают, что смотрели все, и не по одному разу!

– Я рад это слышать. Пожалуйста, скажи им огромное спасибо от меня.

– И они хотели бы тебя увидеть, Стэнли! Все говорят, как прекрасно было бы с тобой встретиться.

– Что они из себя представляют? – спросил он уже другим тоном. – Они упоминали «Заводной апельсин»?

– Нет, Стэнли, – успокоил я его, – они говорили о твоих фильмах в общем. Это люди из Кассино и Сант-Анджело. Я вообще не могу представить, что они могут кому-то угрожать.

– Понятно. Все равно, будь осторожен – на всякий случай.

Я столкнулся с этим безудержным интересом к Стэнли, и мне было неловко признать, что я, в общем-то, не видел целиком ни один из его фильмов. Мне одолжили их все на кассетах, и вот тогда я открыл для себя работы Стэнли Кубрика, в гостиной моего деревенского дома. Я так и не посмотрел только «Заводной апельсин»: мне казалось, что я каким-то образом оскорблю Стэнли, если увижу эту картину. Его раздражало любое упоминание об этом фильме в наших разговорах. Он так и не оправился полностью от того, что происходило после премьеры.