Степень виновности (СИ)

Вятчанин разрывался. Желание видеть Ижевска здоровым, душевно и физически, не давало слететь с его губ словам решительного отказа от участия в этом грязном, сфабрикованном деле.

Дав обещание поразмыслить над предложением и попробовать мирно договориться с “виновником” этой ситуации, Вятка попросил разрешения окончить аудиенцию. Прежде чем он ушел, Петр протянул ему несколько лежавших на столе листков — очевидно, в них содержалась какая-то важная информация по столь тяжелому для самого Кирилла делу.

Вопреки советам и обещаниям Ярославля, разговор с Императором не возымел никакой силы. Он не дал никаких более-менее внятных ответов, лишь создал новые вопросы и заставил волноваться за судьбу Ижевска еще сильнее.

Теперь Кирилл полностью понял, какую участь уготовили его удмурту наверху, и от этого на душе мучительно скребли кошки.

Начало лета 1892 года. г. Санкт-Петербург.

На протяжении всех оставшихся двух дней в Петербурге Кирилл не выходил на улицу. Сидя в далеко не самом шикарном номере далеко не самой шикарной столичной гостиницы, он полностью посвятил себя обдумыванию всего произошедшего.

Те бумаги, которые он получил от брата, оказались согласием на то самое лечение Ижевска в Сибири. В них уже значилось место пребывания удмурта и стояла подпись самого Императора с его личной печатью. Во всем документе оставалась свободной только одна строчка — и приготовлена она была для его, Кирилла, подписи. Все правильно: Ижевск же, как-никак, его подопечный…

Понимая, что это не выход, вятчанин все равно снова и снова откладывал неприятный момент на потом, будто стараясь и вовсе его избежать.

Он еще не знал, что будет отвечать Ижевску и Ярославлю по приезде, но осознание того, что придется рассказать все полностью, не покидало его все оставшееся в столице время.

В числе проигравших он будет в любом случае, и осознание неизбежности катастрофы щемило его сердце.

Начало лета 1892 года. Окраина г. Вятки.

— О, Кирь, ты уже вернулся? — Не успел Кирилл отпустить извозчика, как к нему подбежал его Аркашка. — Несмотря на то, что мы расстались не очень хорошо, я… Я так скучал, Кирь…

— Рад тебя видеть, Аркаш. — Улыбнувшись, Вятка обнял Ижевска за плечи, изо всех сил пытаясь не вспоминать те новости, которые он привез из столицы. — Как ты себя чувствуешь? Я смотрю, тебе лучше?

— На самом деле не особо… Сплю теперь даже хуже, да и надоело как-то все. Как съездил, кстати? Что говорят в верхах?..

— Давай я чуть позже все расскажу?.. — Вятчанину очень не хотелось снова нарушать казалось бы только-только вернувшийся обычный ход их жизни. Он натянуто улыбнулся. Конечно, он понимал, что уже ничего не будет как раньше, но всеми силами цеплялся за эту таявшую на глазах иллюзию. — Знаешь, я переживал за тебя, как ты тут один…

— Тут у нас так скучно, ничего не происходит… Ярослав пропадает на весь день и приходит только к вечеру, так что мне днем даже поговорить не с кем… Столько времени, а тратить некуда. И на завод вернуться из-за болезни нельзя… — Заметив, что с лица Кирилла пропала улыбка, Ижевск продолжил немного более весело. — Да ладно тебе, я и сам могу позаботиться о себе! — Удмурт улыбнулся. — Так что ты не волнуйся, я не пропаду. Пойдем лучше в дом. Ты, наверное, устал с дороги, да и голоден, да? — С этими словами Ижевск потянул русского к веранде.

— Может, лучше поберечь еду?

— Не-ет уж. Не каждый же день ты возвращаешься домой после длительного отсутствия — можно и съесть что-нибудь этакое, редкое нынче! Да и мне полезно хорошо питаться, разве ты так не думаешь? Ну, и это поможет мне быстрее поправиться.

— Ну хорошо, уговорил. Я действительно что-то проголодался, а ты… Мне кажется, или ты немного похудел?

— Кажется. Ты же знаешь, объемами я никогда и не отличался.

С этими словами оба направились к входной двери и через пару минут скрылись за ней.

Ярославль в тот день тоже вернулся раньше, он будто знал, что его брат приезжает из Питера именно в этот день, и потому в два пополудни он, как ни странно, уже был дома. Свое довольно раннее возвращение он, впоследствии, объяснил отсутствием работы.

Собранные им материалы в скором времени должны были быть направлены в суд для рассмотрения дела, и потому медлить Кириллу с рассказом о своем визите к брату было нельзя. Вятчанин хотел скрыть от Аркаши этот разговор — он рассчитывал поговорить с удмуртом наедине позже. Именно поэтому вечером, когда Ижевск задремал, свернувшись калачиком на диване, он и поднял столь волновавший его вопрос.

В прочем, Ярослав ничего нового не сказал: внимательно выслушав рассказ брата, он настоятельно рекомендовал обсудить ситуацию с Ижевском. Кириллу же не оставалось ничего, кроме как внять словам брата и всю ночь так и не сомкнуть глаз в попытке подобрать нужные слова для нелегкого разговора.