Степень виновности (СИ)

Вполне понятно, почему Петербург предпочитал работать в покое и уединении — любимым местом решения государственных дел для него стал кабинет, расположенный в «вышке» Гатчинского дворца. Простор помещения, причудливые изгибы потолка, делавшие его тихую речь более громкой и раскатистой благодаря уникальной акустике комнаты, виды на парковые просторы — все это как нельзя лучше располагало его к работе, будто бы даря силы и желание на осуществление всех его планов. К тому же, оставаться в столице Петру было опасно, и потому он решил на время переехать к сестре.

Но не только обстановка дворца положительно влияла на Императора: последние несколько лет его деятельность резко возрастала в присутствии Москвы, а потому князь, сравнительно недавно снова появившийся в его жизни и довольно быстро завоевавший расположение Государя, присутствовал при решении практически любого важного для Империи вопроса. И, как бы Новгород не злился на такую легкомысленность Петра, тот был непреклонен в своем решении постоянно видеть Москву подле себя. Для словена же то, как и почему Михаил смог так быстро и в такой степени расположить к себе Петра, оставалось загадкой. Не понимали этого и остальные члены семьи Императора.

Господин Великий, конечно, подозревал всякое и не доверял Москве: он помнил, что устроил тот во время своего правления, около трехсот лет назад. Но ныне, в конце девятнадцатого столетия, Михаил показывал себя деятельным и мудрым советником, а предложенные им варианты решения тех или иных проблем Империи были действительно хороши с точки зрения власти, и Новгороду все же приходилось мириться с его слишком сильной близостью к Императору. Петр, в свою очередь, все чаще находил предложения Михаила верными, и, чем дальше, тем больше дел доверял полностью ему.

— Ваше Императорское Величество, не будет ли Вам угодно узнать последние вести с мест?

Несмотря на наличие в кабинете двух письменных столов, специально для Петербурга и для Москвы, последний взял себе в привычку во время важных разговоров прогуливаться по комнате, останавливаясь, смотреть в окно, или же вовсе стоять позади самого Петра, порой будто и вовсе нависая над ним и заглядывая в документы на его столе. Петербург сначала искренне не понимал такого странного поведения: на рабочем месте Москвы также присутствовали дубликаты всех бумаг, но потом, привыкнув, он уже перестал обращать на это внимание и никак не реагировал на его присутствие у себя за спиной.

— Я же просил тебя не называть меня так. — Не отрываясь от чтения очередных очень важных буковок, произнес Петербург.

— Знаю-знаю, мне просто нравится этот титул. — Князь улыбнулся. — Уж больно красиво и торжественно звучит.

— Полный еще красивее… Вот только я его, наверное, и не вспомню сейчас в точности-то. — Петр на секунду замолчал. — Ладно, что у тебя там?

— Все как обычно в последние дни: во многих губерниях все еще голод[1], но, похоже, положение стало худо-бедно выправляться, хотя до окончательного снятия вопроса с повестки дня все еще далеко; несколько губерний продолжают находиться на карантине по причине холеры и тифа[2]; растет число недовольных Вами, и с этим надо что-то делать, ведь заговорщики[3] не дремлют…

— А интересное и новое что-то есть? — Вздохнув, Петр со скучающим видом посмотрел на друга. — Или только одна рутина?..

— Есть кое-что, но об этом позже.

— Давай сейчас. И, кстати, ты выяснил, что от меня нужно брату? Сейчас он, конечно, чуть более поддерживает связь с семьей, чем обычно, но чтобы вдруг он решил искать у меня аудиенции… Случилось что-то серьезное?

— И да, и нет.

Подойдя к своему столу, Москва перебрал одну из стопок бумаг, будто бы что-то ища. Найдя нужное, он протянул документ Императору. Тот со скептическим видом посмотрел на листок, но, все же, взяв его, принялся читать. Однако, быстро осознав, что все подробности ему, в общем-то, мало интересны, Петербург снова обратился к своему помощнику:

— Слушай, а сам не расскажешь? — Скучающим голосом попросил Петр. Было видно, что ему явно не хочется заниматься этим делом, и Москва, сразу это поняв, одобрительно кивнул. Кто, как не он объяснит Петербургу, как нужно будет использовать этот случай. — Тем более… Если это убийство, при чем тут Синод? Пусть этим занимается жандармерия.

— В том-то и дело, что не все так просто. Подозревают, что оно было ритуальным. Проще говоря, человеческое жертвоприношение.

— Как такое возможно?.. — Обернувшись в пол оборота к подошедшему сзади Москве, Петербург внимательно посмотрел на него.

— Вот и я думаю: в Европе каждый день новые открытия и изобретения, за океаном такие дома строят, что до неба достают, а у нас… Будто в развитии отстаем, не иначе. Да и с людьми нашими очень трудно: как что-то новое увидят, то вместо обучения креститься в страхе будут…

— А я за единую религию. Православие — одна из основ Империи, и его полагается укреплять всеми силами. Кирилл же об этом знает. Значит, он не справляется со своими обязанностями? Не думал, что с его вотяком окажется так сложно, он же такой тихоня…