Читаем Степният вълк полностью

Толуй го би отново, щом откри, че понитата ги няма. Младият дружинник побесня почти комично от дръзкото безочие на братята на Темуджин и непредпазливата усмивка на пленника му се оказа достатъчна да излее гнева и безсилието си върху него. Басан се бе намесил, но изтощението и юмруците взеха своето и на Темуджин му се губеха цели часове от утрото, докато ту идваше на себе си, ту пак изпадаше в безсъзнание.

Денят бе топъл и приятен. Толуй изгори построените от Темуджин и братята му гери. Черни стълбове дим се издигаха към небето зад тях. Темуджин се бе обърнал назад само веднъж, за да запечата картината в ума си и да запомни още едно нещо, за което да си отмъсти. Запрепъва се след похитителите си, които поеха пеша по дългия си път, като дърпаха въжето, с което бяха вързали китките му.

Отначало Толуй увери Басан, че ще си вземат понита от скиталците, на които се бяха натъкнали на идване. След тежкия ден обаче там не намериха нищо освен изсушен кръг черна трева на мястото, където доскоро се издигаше герът. Този път Темуджин скри усмивката си. Знаеше, че старият Оргуз ще разпространи новината сред скитащите семейства и ще скрие своето колкото може по-далеч от суровите воини на вълците. Скиталците не бяха племе, но търговията и самотата свързваше слабите. Вестта за завръщането на вълците щеше да се разпространи бързо и надалеч. Решението на Елук да се върне в земите около Червения хълм беше като да хвърлиш камък в езеро. Всички племена на сто дни езда щяха да научат и да се питат вълците врагове ли ще са или съюзници. Тези като стария Оргуз, които свързваха двата края без закрилата на големите родове, щяха да станат още по-предпазливи. Там, където бродят вълци, малките кучета се промъкват тихо.

За първи път Темуджин виждаше света от другата му страна. Мразеше племената за начина, по който се разпореждаха със степта, но същевременно мечтаеше за деня, в който собствените му стъпки ще карат другите да побягнат. Беше син на баща си и трудно можеше да се примири с живота на лишен от племе скиталец. Където и да се намираше, с него беше и законното му право на водач на вълците. Да се откаже от него означаваше да обезчести баща си и собствената им борба за оцеляване. През всичките тежки години Темуджин научи една проста истина. Някой ден той щеше да стане хан.

Но сега, когато разполагаше единствено с глътка речна вода, за да утоли жаждата си, и никаква надежда за спасение, можеше да се надсмее на тази мисъл. Първо трябваше да избегне участта, която му бяха приготвили Толуй и Елук. Размишляваше, докато подтичваше в края на въжето. Обмисляше възможността да приближи напред и да преметне въжето около гърлото на Толуй, но якият млад мъж си отваряше очите на четири и дори да се появеше удобен момент, Темуджин се съмняваше, че ще има сили да пречупи масивния му врат.

Толуй беше необичайно мълчалив по време на прехода. Мина му през ума, че се връща само с един от синовете на хана, при това не най-големия, че ценните му понита са откраднати и че Унеген лежеше мъртъв. Ако не беше единственият им пленник, експедицията щеше да се окаже пълна катастрофа. Толуй непрекъснато държеше под око Темуджин, за да не изчезне и да ги остави да се върнат посрамени и с празни ръце. През нощта Толуй се будеше от неспокойния си сън на равни интервали и проверяваше въжетата. Всеки път заварваше Темуджин буден и с развеселен поглед. Той също мислеше за връщането им и бе доволен, че по-малките му братя не дадоха на Толуй възможност да се перчи с още постижения пред Елук. Връщането пеша щеше да бъде голямо унижение за гордия дружинник и ако не беше толкова смазан и безсилен, Темуджин щеше да се наслаждава истински на мрачното затваряне на Толуй в себе си.

Всички започнаха да губят сили без храна. На втория ден Басан остана да пази Темуджин, а Толуй взе лъка си и тръгна към дърветата на един хребет. Темуджин бе очаквал този шанс и Басан усети желанието му преди още да бе отворил уста.

— Няма да те пусна, Темуджин. Не. Не ме моли за това — каза той.

Гърдите на Темуджин се свиха, сякаш надеждата го напускаше заедно с дъха му.

— Не му каза къде съм се скрил — промърмори той.

Басан пламна и извърна поглед.

— Трябваше да го сторя. Дадох ти един шанс в памет на баща ти, но Толуй така или иначе те откри. Ако не беше тъмно, може би щеше да разбере какво съм направил.

— Нямаше да разбере. Толуй е идиот — каза Темуджин.

Басан се усмихна. Толуй се издигаше и нравът му ставаше легендарен сред вълците. Отдавна не бе чувал някой да се осмелява да го обижда гласно дори зад гърба му. Темуджин му напомни, че светът не се изчерпва единствено с вълците. Когато заговори, в гласа му се долавяше горчивина.

— Казват, че вълците са силни, Темуджин… с хора като Толуй. Елук издигна нови мъже за свои дружинници. Мъже без чест. Кара ни да коленичим пред него, а ако някой го разсмее, донесе му елен или нападне чуждо семейство, Елук му подхвърля мях черен айраг като на послушно куче.

Басан говореше, загледан в хълмовете:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Степной ужас
Степной ужас

Новые тайны и загадки, изложенные великолепным рассказчиком Александром Бушковым.Это случилось теплым сентябрьским вечером 1942 года. Сотрудник особого отдела с двумя командирами отправился проверить степной район южнее Сталинграда – не окопались ли там немецкие парашютисты, диверсанты и другие вражеские группы.Командиры долго ехали по бескрайним просторам, как вдруг загорелся мотор у «козла». Пока суетились, пока тушили – напрочь сгорел стартер. Пришлось заночевать в степи. В звездном небе стояла полная луна. И тишина.Как вдруг… послышались странные звуки, словно совсем близко волокли что-то невероятно тяжелое. А потом послышалось шипение – так мощно шипят разве что паровозы. Но самое ужасное – все вдруг оцепенели, и особист почувствовал, что парализован, а сердце заполняет дикий нечеловеческий ужас…Автор книги, когда еще был ребенком, часто слушал рассказы отца, Александра Бушкова-старшего, участника Великой Отечественной войны. Фантазия уносила мальчика в странные, неизведанные миры, наполненные чудесами, колдунами и всякой чертовщиной. Многие рассказы отца, который принимал участие в освобождении нашей Родины от немецко-фашистких захватчиков, не только восхитили и удивили автора, но и легли потом в основу его книг из серии «Непознанное».Необыкновенная точность в деталях, ни грамма фальши или некомпетентности позволяют полностью погрузиться в другие эпохи, в другие страны с абсолютной уверенностью в том, что ИМЕННО ТАК ОНО ВСЕ И БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ.

Александр Александрович Бушков

Историческая проза
В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Историческая проза / Классическая проза / Русская классическая проза