Читаем Степният вълк полностью

— Баща ти никога не ни е карал да коленичим — тихо каза той. — Бях готов да дам живота си за Есугей, без изобщо да се замисля, но той никога не ме е карал да се чувствам по-долу от него.

Това бе твърде дълга реч за мълчаливия му съплеменник, но Темуджин го слушаше, защото знаеше колко е важно да има Басан за свой съюзник. Нямаше друг като него сред вълците. Искаше отново да го помоли за помощ, но Басан говореше сериозно. Чувството му за чест не му позволяваше да пусне Темуджин, след като вече е заловен. Темуджин прие това, макар че откритите степи го зовяха и копнееше да се спаси от отвратителната смърт, която му бе замислил Елук. Много добре знаеше, че не може да очаква милост втори път, особено след като Елук е затвърдил позицията си. Заговори, като подбираше внимателно думите си. Басан трябваше да си спомни, че той не е просто един пленник.

— Баща ми беше роден да управлява, Басан. Вървеше леко с мъжете, на които се доверяваше. Елук не е толкова… уверен в себе си. Не може и да бъде. Не извинявам това, което стори, но го разбирам, както разбирам и защо е избрал хора като Толуй за помощници. Слабостта им ги прави жестоки, а понякога такива хора стават свирепи воини.

Видя, че Басан се отпуска и се бори с желанието си, сякаш Темуджин вече не беше негов пленник.

— Може би точно това е видял Елук в Толуй — продължи замислено Темуджин. — Аз не съм го виждал в бой, но е възможно да задушава страха си с прояви на смелост.

Ако наистина не го вярваше, нямаше да го каже. Онзи Толуй, когото познаваше като момче, бе самохвалко, който най-вероятно щеше да побегне с рев, ако случайно се удари. Темуджин скри удоволствието си зад студената маска, когато Басан си спомни и загледа загрижено.

— Баща ти не би го направил свой дружинник — поклати глава Басан. — Най-голямата чест в живота ми беше да бъда избран от Есугей. За мен това означаваше повече от силата и доспехите, за да нападам слаби семейства и да отмъквам стадата им. Означаваше…

Млъкна и се отърси, сякаш за да се освободи от спомените си. Темуджин не посмя да го притиска повече. Дълго време седяха в мълчание. После Басан въздъхна.

— С баща ти щях да съм горд — промърмори той едва ли не на себе си. — Ние носехме възмездие и смърт на нашите врагове, но не и на родовете, не на самите вълци. Елук ни кара да се перчим из герите с доспехите си и вече не правим плъст от вълната и не обяздваме понита. Оставя ни да дебелеем и да се изнежваме от подаръци. Младите не знаят друго, но някога аз бях строен, силен и сигурен, Темуджин. Спомням си какво беше да яздим с Есугей срещу татарите.

— Ти продължаваш да го почиташ — прошепна Темуджин, трогнат от спомените за баща му. Видя, че лицето на Басан се е успокоило, и разбра, че за днес не бива да продължава.



Толуй се завърна тържествуващ, закачил два мармота на колана си. Приготвиха ги с Басан, като сложиха горещи камъни в тях. Устата на Темуджин се напълни със слюнка, когато полъхът на вятъра донесе до него миризмата на печено месо. Толуй позволи на Басан да хвърли остатъците от едното животинче към Темуджин и той грижливо се зае с тях, тъй като трябваше да бъде силен. Толуй изпитваше удоволствие да дърпа въжето всеки път, когато Темуджин се опитваше да сложи нещо в устата си.

Щом поеха отново, Темуджин се бореше с умората и изгарящата болка в протритите му китки. Не се оплакваше, знаеше, че Толуй ще се радва да види проявата му на слабост. Знаеше, че дружинникът по-скоро ще го убие, отколкото да го остави да избяга, и не виждаше възможност да се изплъзне. Мисълта да види отново Елук събуждаше мъчителен страх в корема му, а когато вечерта наближи, Толуй внезапно спря, вперил поглед в нещо на хоризонта. Темуджин присви очи към залязващото слънце и съвсем се отчая.

Старият Оргуз не бе стигнал далеч. Темуджин разпозна пъстрото му пони и каруцата, натоварена с мизерната покъщнина на семейството. Малкото им стадо кози и овце вървеше напред и вятърът донесе тяхното блеене. Може би Оргуз не бе осъзнал размерите на опасността. Темуджин с болка си помисли, че старецът е останал в района, за да види какво се е случило със семейството, с което се бе сприятелил.

Оргуз не бе глупак. Не приближи към спешените дружинници, макар че всички видяха пребледнялото му лице, когато се обърна към тях. Темуджин мислено му пожела да побегне колкото може по-бързо и по-надалеч.

Не можеше да стори нищо, освен да гледа с омерзено очакване. Толуй подаде въжето на Басан, свали лъка от раменете си, скри го и приготви тетивата. Закрачи бързо към стареца и семейството му. Темуджин не издържа. С рязко движение, което накара Басан да се завърти, той вдигна ръце и яростно замаха на стареца. Отчаяно се мъчеше да му даде знак да избяга.

Оргуз видимо се поколеба на седлото и се загледа към приближаващата го фигура. Видя трескавото ръкомахане на Темуджин, но беше късно. Толуй огъна лъка с крак и опъна тетивата. Оргуз извика предупредително към жената и децата си, но Толуй опъна лъка и пусна стрелата.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Степной ужас
Степной ужас

Новые тайны и загадки, изложенные великолепным рассказчиком Александром Бушковым.Это случилось теплым сентябрьским вечером 1942 года. Сотрудник особого отдела с двумя командирами отправился проверить степной район южнее Сталинграда – не окопались ли там немецкие парашютисты, диверсанты и другие вражеские группы.Командиры долго ехали по бескрайним просторам, как вдруг загорелся мотор у «козла». Пока суетились, пока тушили – напрочь сгорел стартер. Пришлось заночевать в степи. В звездном небе стояла полная луна. И тишина.Как вдруг… послышались странные звуки, словно совсем близко волокли что-то невероятно тяжелое. А потом послышалось шипение – так мощно шипят разве что паровозы. Но самое ужасное – все вдруг оцепенели, и особист почувствовал, что парализован, а сердце заполняет дикий нечеловеческий ужас…Автор книги, когда еще был ребенком, часто слушал рассказы отца, Александра Бушкова-старшего, участника Великой Отечественной войны. Фантазия уносила мальчика в странные, неизведанные миры, наполненные чудесами, колдунами и всякой чертовщиной. Многие рассказы отца, который принимал участие в освобождении нашей Родины от немецко-фашистких захватчиков, не только восхитили и удивили автора, но и легли потом в основу его книг из серии «Непознанное».Необыкновенная точность в деталях, ни грамма фальши или некомпетентности позволяют полностью погрузиться в другие эпохи, в другие страны с абсолютной уверенностью в том, что ИМЕННО ТАК ОНО ВСЕ И БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ.

Александр Александрович Бушков

Историческая проза
В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Историческая проза / Классическая проза / Русская классическая проза