Читаем Степният вълк полностью

Темуджин лежеше абсолютно неподвижно и гледаше как една муха пълзи по калта пред лицето му. Беше се омазал в речна глина, за да прикрие миризмата си, но не знаеше дали това щеше да помогне. Бе отишъл колкото може по-далеч в тъмното, макар че накрая куцаше и хлипаше. Странно беше, че показваше слабостта си, когато останеше сам. Нямаше нищо против парещите сълзи по изтерзаната си кожа, щом никой не можеше да ги види. Всяка стъпка беше агония, но той продължаваше напред. Спомни си думите на Хулун през първите им нощи в дерето. Нямаше да има спасение, нямаше да има край за страданието им, ако сами не се погрижеха за това. Продължи да върви, надявайки се мракът да го скрие от съгледвачите по хълмовете.

На зазоряване куцаше като ранено животно, превит на две от болка и слабост. Накрая рухна на брега на един поток и остана да лежи задъхан, с лице към избледняващото небе, приветстващо изгрева. Осъзна, че щяха да открият бягството му при първата дневна светлина. Колко далеч беше успял да стигне? Първите златни искри докосваха тъмния хоризонт, прекалено ярки за изнурените му очи. Започна да рови с подутите си ръце в глината и изкрещя от болка, когато счупеният му пръст докосна земята.

За известно време изпадна в забрава и тя му донесе облекчение. Калта беше мека, можеше да я омеси с пръсти и да я размаже по кожата и по дрехите си. Беше студена, но щом изсъхнеше сърбеше и пареше ужасно.

Загледа се в счупения си пръст, в подутата свивка и пурпурната кожа под калта. Изтръгна се от замайването си, внезапно уплашен, че докато стои изтощен тук, времето лети. Тялото му стигна предела си на издръжливост. Искаше му се просто да се предаде и да изгуби съзнание. Някъде дълбоко в себе ся усещаше една все още жадна за живот искрица, но и тя гаснеше. Той беше някаква кална, безчувствена маса, която пълзеше по брега и едва успяваше да обърне лице към движещото се по небето слънце.



Чу лай на кучета в далечината и отново дойде на себе си. Отдавна беше изял храната, която Арслан му даде и отново умираше от глад. Кучетата се чуваха по-близо и той изведнъж се уплаши, че смърдящата речна кал не е никакво прикритие. Помъкна се на спазми покрай наклонения бряг, скрит от тревите, треперещ и слаб. Воят на кучетата прозвуча още по-близо и сърцето му бясно заби от ужас, че те ще се нахвърлят върху него и ще откъснат плътта от костите му. Още не чуваше тропот на копита, но знаеше, че и конниците не са далеч.

Изстена от ледените иглички, щом нагази във водата и се насочи към най-дълбокото и към гъстата тръстика. Онази част от него, която все още беше в състояние да мисли, го накара да подмине първите стебла. Ако намереха мястото, където беше лежал, щяха да претърсят навсякъде около него.

Реката притъпи най-силните му болки и макар да бе все още плитка, Темуджин използва течението, за да продължи на четири крака в меката кал. Усещаше, че между пръстите му мърда нещо живо, но от студа сетивата му нямаха връзка с реалността. Щяха да видят размътената вода. Беше безнадеждно, но въпреки това той не спря и продължи да търси по-дълбока вода.

Реката направи завой покрай надвиснали над водата стари дървета. От другата страна се виждаше синкав лед, запазен под тяхната сянка. Водата бе подкопала брега под него. Темуджин се страхуваше от хапещия студ, но се насочи без колебание натам.

Смътно се запита колко ли време ще издържи в ледената вода. С мъка се довлече до ледения ръб и клекна в калта. Само очите и носът му се подаваха над повърхността. Преследвачите трябваше да влязат във водата, за да го видят, но той не се съмняваше, че ловците щяха да пратят кучетата си нагоре и надолу по потока.

Студът се беше просмукал до костите му и той помисли, че умира. Стисна зъби, за да не тракат. Забрави какво става, просто чакаше като риба, измръзнал и лишен от мисъл. Дъхът му излизаше като пара над бистрата вода, а облакът тиня около него постепенно се уталожи.

Чу недалеч възбудения лай на кучетата, но мозъкът му работеше прекалено мудно, за да изпита страх. Онова вик ли беше? Може би. Може би бяха открили следи в глината. Може би бяха разпознали дирята на човек, който се влачи по корем. Вече не го беше грижа. Студът сякаш бъркаше вътре в него, стискаше сърцето му и забавяше с ужасната си сила. Усещаше всеки сърдечен удар като малък изблик на топлина, но тя ставаше все по-слаба.

След известно време лаят на кучетата отслабна, но Темуджин остана на мястото си. Накрая се раздвижи. Това не беше съзнателно решение, а по-скоро подтик на плътта, която не желаеше да умре. Заля го вълна от слабост и той едва не се удави, но с мъка успя да задържи главата си над водата. Излезе бавно от дълбокото. Крайниците му тежаха така, че едва успяваше да ги помръдне.

Измъкна се на отсрещния бряг, легна отново на тъмната глина и се намести под надвисналата трева, където най-сетне изгуби съзнание.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Степной ужас
Степной ужас

Новые тайны и загадки, изложенные великолепным рассказчиком Александром Бушковым.Это случилось теплым сентябрьским вечером 1942 года. Сотрудник особого отдела с двумя командирами отправился проверить степной район южнее Сталинграда – не окопались ли там немецкие парашютисты, диверсанты и другие вражеские группы.Командиры долго ехали по бескрайним просторам, как вдруг загорелся мотор у «козла». Пока суетились, пока тушили – напрочь сгорел стартер. Пришлось заночевать в степи. В звездном небе стояла полная луна. И тишина.Как вдруг… послышались странные звуки, словно совсем близко волокли что-то невероятно тяжелое. А потом послышалось шипение – так мощно шипят разве что паровозы. Но самое ужасное – все вдруг оцепенели, и особист почувствовал, что парализован, а сердце заполняет дикий нечеловеческий ужас…Автор книги, когда еще был ребенком, часто слушал рассказы отца, Александра Бушкова-старшего, участника Великой Отечественной войны. Фантазия уносила мальчика в странные, неизведанные миры, наполненные чудесами, колдунами и всякой чертовщиной. Многие рассказы отца, который принимал участие в освобождении нашей Родины от немецко-фашистких захватчиков, не только восхитили и удивили автора, но и легли потом в основу его книг из серии «Непознанное».Необыкновенная точность в деталях, ни грамма фальши или некомпетентности позволяют полностью погрузиться в другие эпохи, в другие страны с абсолютной уверенностью в том, что ИМЕННО ТАК ОНО ВСЕ И БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ.

Александр Александрович Бушков

Историческая проза
В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Историческая проза / Классическая проза / Русская классическая проза