Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана

Наконец, как свидетельствуют путешествия Марко Поло и Pratica della mercatura Пеголотти[187], монгольское завоевание установило контакт китайского мира в Европой. В конце XIII в. Запад и Дальний Восток связывали два великих трансконтинентальных пути. Во-первых, путь из Кипчакской степи в Дуньхуан, который для западноевропейцев начинался в генуэзских и венецианских факториях в Крыму, точнее, в Тане, в устье Дона; главными этапами этого пути были: Сарай – столица монгольского Кипчакского ханства, расположенный на Нижней Волге, Отрар на среднем течении Сырдарьи, Талас и Баласагун, к западу от Иссык-Куля. За Иссык-Кулем одно ответвление дороги уходило к Монголии через Эмель, Черный Иртыш и Урунгу на Каракорум на Верхнем Орхоне, откуда она шла до Пекина. Другое ответвление, также начинаясь у западной оконечности Иссык-Куля, шло на Алмалык (близ Кульджи), Хами и Сучжоу в Ганьсу, где оно входило на территорию Китая. Еще один маршрут проходил через монгольское Персидское ханство. Он начинался либо в Трапезунде, столице греческой империи, носившей то же название, что и город, либо в Лаяццо, наиболее активном порте Киликийской Армении, либо совсем рядом с ним – во франкской Сирии. При всех трех вариантах он пересекал восточную часть малоазиатского сельджукидского султаната, находившегося в тесной вассальной зависимости от монгольского Персидского ханства, и доходил до Тебриза, города, который исполнял функции столицы этого ханства. После Тебриза основными этапами на нем были обычно Казвин, Мерв, Самарканд, Ташкент (в то время называвшийся Шаш), Качар, Куча, Турфан, Хами и Ганьсу. Либо: Мерв, Балх, Бадахшан, Кашгар, Хотан, Лобнор и Дуньхуан. По этим караванным тропам товары с Дальнего Востока попадали в Европу.

Параллельно с этими континентальными торговыми путями, соответствовавшими древнему Шелковому пути, благодаря монгольскому завоеванию открылась и морская дорога, или Путь пряностей. Если арабский и сельджукский Иран оставался практически закрытым для западных европейцев, монгольские ханы Персии широко открыли двери своего государства европейским купцам и миссионерам, желавшим отправиться в Китай морским путем. Со времени падения Багдадского халифата до окончательного торжества ислама в Персидском ханстве, латинские путешественники без проблем пересекали Иран от Тебриза до Ормуза, чтобы сесть в этом городе на корабль, отплывающий в Тану, Килон и Зайтон: пример Одорико ди Порденоне, который мы рассмотрим далее, в этом смысле очень показателен. В обратном направлении двигались китайские шелка и пряности с островов Юго-Восточной Азии, выгружавшиеся с кораблей в Ормузе, а оттуда караваны везли их по монгольской Персии на огромный рынок Тебриза, а оттуда в христианские порты Трапезунд и Лаяццо.

Это необходимо выделить особо, поскольку такова была главная выгода монгольского завоевания, компенсация стольких жертв. Соединение Китая, Туркестана, Персии и России в огромную империю, управляемую строгими законами Ясы, под властью государей, заботящихся о безопасности караванов и терпимых ко всем религиозным культам, вновь открыло на суше и на море мировые торговые пути, заглохшие со времен конца Античности. Но путешествия членов семейства Поло свидетельствуют о гораздо большей активности, чем в ту эпоху, символом которой остался Маэс Титианос. Действительность такова, что впервые в истории Китай, Иран и Запад установили между собой прочные связи, что, в конце концов, стало неожиданным и оттого еще более приятным результатом жуткого Чингисханова завоевания.

Католицизм в Китае при монгольской династии

Путешествие троих Поло не было исключением. В 1291 г. итальянский купец Петрус ди Лукалонго отправился из Тебриза в Китай по Индийскому океану. Он поселился в Пекине, где, очевидно, нажил крупное состояние, поскольку в 1305 г. подарил францисканцу Джованни ди Монтекорвино участок земли возле императорского дворца. Лет через двадцать после него генуэзец Андало ди Савиньяно также отправился в Китай, где завоевал доверие великого хана. Он вернулся на Запад в качестве монгольского посла, после чего вернулся в 1338 г. в Китай, возможно, через Тану.