Степные рубежи России

Наконец Игельстром решил, что найти позицию, устраивающую казахских беев, важнее, чем угодить Сырыму и его сторонникам. Заключив компромиссное соглашение с казахскими вельможами, барон согласился отменить Совет, но настоял на своем кандидате на роль казахского хана. В 1797 году он назначил Айшуака ханом Младшего жуза. В то же время власти продолжали привлекать знатных казахов на свою сторону и жаловали тех, кто доказывал свою лояльность, российскими военными чинами лейтенантов и капитанов. Все эти меры постепенно подтачивали власть Сырыма. Многие его последователи отвернулись от него, враждебные казахи охотились за ним, и Сырым бежал в Хиву, где и умер несколькими годами позже[509].

Бегство Сырыма не стало триумфом казахских вельмож, поскольку их сближение с российскими властями оказалось краткосрочным. Лишенные права выбирать собственного хана, несколько членов правящей династии начали войну против слабого и неэффективного хана, назначенного российской администрацией. Другие, как Букей, один из сыновей Нуралы, предпочли покориться российским властям и обратились за дозволением перебраться через реку Урал, чтобы поселиться там навсегда в роли российских подданных. В 1801 году Букей переправился через реку вместе с 5 тысячами казахских семей, заложив начало нового казахского объединения, Букеевской Орды. В 1812 году он был пожалован титулом хана. Букей и его люди жили внутри границ империи, отделенные от своих родственников в Младшем жузе.

Прошло еще десятилетие, прежде чем преемники барона Игельстрома смогли осуществить идеи, впервые выдвинутые им в 1780‐е годы. В 1822 году Михаил Сперанский, генерал-губернатор Сибири, отменил титул хана в Среднем жузе и без малейшего внимания к традиционным структурам казахского общества навязал ему административную, налоговую и юридическую системы Российской империи. Через два года после этого Младший жуз оказался разделен на три части, а титул хана отменен. Последний хан Младшего жуза, Шергазы, был переведен в Оренбург и пожалован почетным титулом первоприсутствующего в Оренбургской пограничной комиссии с жалованьем 150 рублей в год. Чтобы подчеркнуть, что казахи включены в Российскую империю, правительство стало называть Младший и Средний жузы «оренбургскими и сибирскими казахами» и рассматривать варианты передвижения укрепленных линий глубоко в казахскую степь[510]. Лишь Старший жуз сохранил свою независимость, но ненадолго. Неумолимое продвижение России в Среднюю Азию продолжалось, и к 1860‐м годам Старший жуз тоже оказался под российской властью.

5. Концепции имперских окраин и государственная политика, 1690‐е – 1800 год

Бурная и стремительная экспансия России привела к значительному расширению ее границ на юге и на востоке: прошло полтора столетия с завоевания Казани, а русские переселенцы уже достигли предгорий Кавказа и берегов Тихого океана. К началу XVIII века первоначальный этап экспансии, по большому счету, окончился. Теперь, когда путь кочевникам преградили непрерывно строящиеся укрепленные линии, правительство могло меньше заботиться о безопасности и у него появились новые приоритеты. Консолидация новоприобретенных территорий и колонизация новых рубежей требовали новой идеологии: Россия была самой судьбой предназначена для того, чтобы нести цивилизацию и христианство многочисленным нехристианским народам, которым предстояло стать частью «славной в мире» империи.

Старые обычаи не исчезли в одночасье, и правительство настаивало, чтобы местные жители выполняли его требования, осуществляя традиционные ритуалы – принося клятву верности, вручая заложников и выплачивая ясак. Но к середине XVIII столетия для прежних реалий все чаще использовались новые политические термины. Клятву верности теперь часто называли протекцией, заложники получали офицерские чины в русской армии или входили в состав Пограничных судов, а ясак постепенно превращался в регулярный налог. Пограничье осмыслялось в новых, более точных терминах, а правительство с готовностью назначало Пограничную комиссию и создавало Пограничные суды, чтобы разбираться с «пограничными делами». Близость коренных народов к имперским границам и новые цели правительства – все это требовало новых стратегий, которые в конечном счете оказались куда более разрушительными для традиционных обществ.