Степные волки

— Слышу, слышу, не глухая! — заявила бабка, поднимая на нас глаза, скрытые под толстыми стеклами круглых очков. — А с тобой кто же?

— Друг мой. Вы знаете, я плохих людей не приведу.

— Знать-то знаю, а все же береженого бог бережет. И не друг он тебе, кое-чего поболее.

— От вас ничего не укроется, — рассмеялась Рита. — Он мой очень хороший друг.

— Ну, посмотрим, посмотрим, какой хороший. А то опять шелапут какой-нибудь окажется, как Витька. Проходите.

Удивительно, но на этот раз упоминание о бывшем муже на Риту впечатления не произвело. Все так же улыбаясь, она затащила меня в прихожую. Прихожая была под стать двери — такая же пошарпанная. У стены стояли старые туфли-босоножки, стоптанные тапочки. Я глянул на стену и удивленно вытаращился. Рядом с зеркалом, которое даже на вид было из прошлого века, висела небольшая цветная фотография нынешнего премьера российского правительства, который получил свой пост совсем недавно. В углу снимка стояла подпись: «Дорогой Марфе Петровне с искренней благодарностью! Живите многие годы!» И соответствующий автограф. Вот ни хрена себе! Куда же я попал? И что здесь делал премьер? Или эта бабулька сама к нему в Москву летала?

Тем временем, разувшись и раздевшись, как полагается, мы прошли в комнату. Марфа Петровна тут же отправила Риту на кухню.

— Иди, чайку нам завари. Сама знаешь, где что у меня. А мы пока с твоим любезным дружком побеседуем.

Девушка удалилась, старушка же, цепко схватив меня за запястье, принудила сесть в низкое кресло у стены, сама же пристроилась рядом, на табуреточке. И замолчала. Я осмотрелся.

Квартира у загадочной бабушки была однокомнатной, и единственная комната ничего особенного собой не представляла. Обычная клетушка, которых много настроили в свое время, прикрываясь лозунгами о необходимости переселить советский народ из коммуналок. Короче — «хрущоба». И все в комнате было обычным: старый (а не старинный) диван на последнем издыхании своей мебельной жизни, круглый раздвижной стол посередине, с тремя дряхлыми стульями вокруг него и с выцветшим оранжевым абажуром над ним. В углу, у единственного окна — тумбочка, на ней древний «Рекорд» с маленьким экраном, заботливо прикрытый кружевной салфеткой. Буфет с какими-то чашечками, тарелочками и вазочками. Пол покрыт вытертым местами линолеумом.

Все было бы обычным, если бы не многочисленные фотографии на одной из стен, подобные той, что в прихожей. Присмотревшись, я увидел, что Марфу Петровну благодарили политики, министры, генералы, певцы, актеры и спортсмены. Непонятно, правда, за что. Было несколько фотографий, подписанных на английском и даже арабской вязью. Люди, улыбавшиеся с них, были тоже достаточно известны. Я почему-то искал Клинтона, но его среди благодарного сонма не обнаружилось. Не было и местного президента. Так-так, не любят старушку местные власти, не благодарят ее… А почему, стесняюсь спросить?

Бабушка все молчала, сжимая сухими пальцами мою руку, я продолжал рассматривать фотографическую стенку. Наконец она вздохнула, отпустила меня, встала и прошлась по комнате.

— Ну, с тобой, голубь ясный, проблем нет. Воевал или в мирное время дырки свои получил?

— И то, и другое, — беззаботно сказал я.

Кое-что начало проясняться. Марфа Петровна была экстрасенсом, коих во множестве расплодилось по России и чуть меньше за ее пределами. Народ, измученный качеством отечественной медицины, мог надеяться только на сверхъестественное и хватался за любую соломинку. Ну а жулье всех мастей пользовалось этим практически невозбранно. Одна тетка, которая вправляла мне поврежденное колено и была действительно неплохим костоправом, уверовала в свои паранормальные способности и самозабвенно рассказывала, как она видит людей, находящихся от нее за сотни километров: что они делают, что едят и что пьют. А потом сообщила, что мальчика, которого похитили на днях, увезли в секретную клинику и там «разобрали на запчасти» для пересадки больным детям богатых родителей. Она видела это так же четко, как вот меня. Я только пожимал плечами, сам в некоторой степени способный на кое-что. Так продолжалось несколько сеансов. Через неделю мальчик нашелся у дальней родственницы. Никто и не думал его расчленять. Тетка заткнулась. Здесь, наверное, подобная история. Скука. Рите со мной что, делать больше было нечего?

— Ну а об остальном чуть позже расскажу. Ты пока сиди, вредно тебе сейчас двигаться.

Я усмехнулся, вопреки ее повелению попытался встать. И не смог! Тело налилось тяжестью, ни рукой, ни ногой пошевелить было невозможно. Зловредная старушонка ухитрилась мне что-то вколоть! Это западня… Сейчас придут люди Баркаева и увезут мое безвольное тело к нему в подземелье!

Марфа Петровна заметила мои усилия и рассмеялась дробным старушечьим смехом.

— Да ты не волнуйся, голубь! Все у тебя в порядке будет! Через полчаса танцевать сможешь. И не только…

Тут вошла Рита с большим жестяным подносом, на котором стояли все атрибуты чаепития, даже розетки с вареньем. Она бросила на меня любопытный взгляд.

— Что, уже закончили, Марфа Петровна?