Стихея

– Верно. Совету университета мы тоже сообщили. Поэтому с завтрашнего дня вы освобождены от своих обязанностей, – кивнул мистер Грин. – Если вы не станете разглашать информацию о существовании Общества, то можете быть спокойны за свою жизнь. За прежние заслуги мы позволим вам уйти на покой.

Элизабет поджала губы. Ей хотелось упасть на колени и умолять. Но вместо этого она поднялась на ноги и расправила невидимые складки на белом обтягивающем платье.

– Через два дня полнолуние, будет новая жертва, – обратилась она к Ингрид.

Та изящно пожала плечом:

– Не будет. Я разберусь со Стихеей раньше.

– Это Стихея, а не обычная ведьма, глупая. Ты не справишься.

– Я убью Стихею. И накажу Охотничьего… щенка за своеволие, – процедила Ингрид.

– Цепь проклятья запущена. Ее смерть уже ничего не изменит.

Элизабет направилась к выходу, но мелодичный голос Ингрид долетел в спину:

– Ты забыла снять перстень, Элизабет.

Она застыла. Затем медленно подняла руку и посмотрела на фамильное кольцо. Оно передавалось из века в век. От потомка к потомку.

Элизабет стянула его и разжала пальцы. Перстень скатился по ладони и утонул в мягком ворсе ковра. Всему наступает конец. Она больше не урожденная Берггольц.

Она – Элизабет Кэрролл.

Никто.

Ее свергли одним днем, наплевав на предыдущие заслуги из-за единственной ошибки. Кто, кроме нее, сжег больше всех ведьм? Элизабет была готова поклясться, что миссис Ахуджа или тот же Воронов даже не видели в своей жизни ни одной ведьмы. Для них всех членство в обществе – это лишь возможность заполучить власть и хоть на миг прикоснуться к исцеляющей мази.

Когда Берггольц из праха ведьмы изготовил панацею от всех болезней и ран, он разделил ее между главами, но бо́льшая часть осталась в Вэйланде. Элизабет не сомневалась, что остальные члены общества уже истратили свои запасы, ведь у нее самой осталась лишь малая толика. О чем никто не догадывался.

Но проблема была в том, что повторить успех Берггольца ни у кого не получалось, ведь считалось, что рецепт утерян. И лишь Элизабет недавно поняла, в чем состоял его главный секрет. И это привело ее в ужас.

Она вышла из переговорного зала, стараясь держать себя в руках. Нужно добраться до кабинета, забрать мазь. И сделать важный звонок. Она всю жизнь положила на общество «Кровь и пламя», а они вышвырнули ее, как мусор. Но Элизабет не станет мстить, нет. Вместо этого она сделает кое-что похуже.

Она уничтожит их.

Айви сдержала обещание. Она съехала к подруге в город, оставив Мари опустевшую комнату. Сначала та порывалась найти подругу, но затем злость взяла верх.

Мари заслужила возможности объясниться, но бегать и унижаться не собиралась. Она не виновата. Как и Айви. И Уильям. И Эллиот. В этом заключалась трагедия – никто не был виноват.

Каникулы, которых Мари ждала, чтобы немного разгрузить голову от учебы, обернулись для нее заточением в одиночной камере.

Мари достала из-под кровати чемодан и вытащила оттуда деревянную шкатулку, которая досталась ей от Тины. Гладкое дерево теплого карамельного цвета. Язычок пламени, выгравированный на крышке, больше не пугал. Мари так долго водила по нему кончиком пальца, что он оставил след на коже.

Она хотела открыть и была готова принести клятву, но ее останавливали слова Нессы: «Ты станешь злом во плоти. Ты сойдешь с ума!»

Мари не верила и в то же время верила. И ей не хотелось рисковать.

Стук в дверь прервал размышления, и она неохотно открыла дверь. Хотя бы день могли подарить ей наедине с собой.

На пороге стоял Эллиот. Он стремительно вошел в комнату и захлопнул двери. Его взгляд упал на чемодан:

– Откуда ты знаешь?

– Знаю что?

Мари отметила тяжелое дыхание парня, раскрасневшееся лицо. Видимо, он только что проделал большой путь бегом.

– Элизабет только что звонила. Сказала, что нам надо убираться из замка, пока не поздно. Дейзи уже собирается и будет ждать нас возле помоста с чучелом. – Эллиот распахнул шкаф и стал скидывать одежду Мари в чемодан. – Если они натравят нового Охотничьего Пса, я не смогу защитить ни тебя, ни ее. Про себя я вообще молчу.

– Стой! – Мари перехватила его руки и заставила на себя посмотреть. Он уперся взглядом в ее губы. – Глава общества тебя предупредила?

– Больше не глава. Ее подсидела Ингрид Эттвуд. Элизабет лишилась не только своей цели в жизни, но и университета. Мари, – он на секунду заглянул ей в глаза, – я потом все объясню подробно. Но сейчас надо бежать.

Мари вдохнула густой, сладкий парфюм Эллиота и поборола желание прижаться к нему. Но, видимо, Эллиот был не столь силен, потому что притянул к себе Мари и накрыл ее губы жарким поцелуем. Настолько жарким, что она глухо застонала.

– Все потом, – с усмешкой добавил Эллиот, прервав и без того короткий поцелуй. – Мобильный оставь здесь, чтобы нас не отследили.

Мари кивнула. Несколько минут они молча собирались. Мари прямо поверх домашней футболки и шорт натянула теплые штаны с толстовкой. Запихнула в чемодан небольшую косметичку. Вспомнила про шкатулку Тины, но когда повернулась к тумбочке, ее там не оказалось.