Стихи. 1964–1984

Опыт ума ограничен квадратом.
Шаром – душевный опыт.
Стеклоподобно вращается шопот,
на слухе-шнурке натяженьем расшатан.

Под ноги – что за линолеум шахмат?

под ноги молча смотреть, чередуя
черное с белым и с мертвой живую
точки. О, каждый отсчитанный шаг мой,

опытом памяти ставший! В затылок

гулко стучит. И в угрюмом азарте
все города пережиты на карте –
груды окурков, осколки бутылок.

Палец, ведомый оскалом прибоя

вдоль побережья Эгейского моря
около Смирны запнется. Прямое
воспоминанье до Богазкеоя

слух доведет потихоньку дорогой

анатолийской – и в хеттских уродах
братьев признав безъязыких, безротых,
братьев по опыту тьмы многоокой, –

явственно слышу (о, что б ни читали

в неразделенном молчании знаков!)
голос, который с моим одинаков,
шароподобную речь начертаний.

Что же поделаешь с геометризмом?

плоский объем, ограниченный сферой,
хеттский значок на поверхности серой,
принадлежавшей бездетным отчизнам –

так отойду от своих путешествий.

И отвернусь, и, быть может, до смерти
глядя на стенку – и только, где чертит
палец, ведомый и ведомый вместе

чистые формы… (не думай – пиши,

точно буддийский монах, созерцая
мыслимой линии тонкое счастье) –
так я вернусь, отойду из-под власти
опыта смерти, Египта души!

Май 1973

Форма