Стихи. 1964–1984

Дар молитвы отобран.
За лодкой Святого Петра
увязалась луна, и мертва, и дробима…
Чешуей пахнут руки, что входят под ребра,
раздвигая на небе рентгеновский снимок
звездной клетки, полночного вдоха.

Всплески весел, но в лодке

сверкнет, издыхая, плотва.
Рыбы лунная стружка – и нет рыболова.
Снимок чуда, ночной и нечеткий,
на засвеченной пленке, в беспамятстве Слова,
из молитвы уловленного по крохам.

Приблизительный образ

приблизив к лицу и входя
в ночь, где все началось, где кормились по-рыбьи
косяки быстрых бликов и где уподоблюсь
разрывающей кадр тишине, мертвой зыби…
Разве даром дано созерцание Духа?

Только сосредоточась

в межреберной бездне, в мешке
головасто-хвостатом зародыша-уха,
слышу всплески шагов, бормотанье пророчеств.
Разве что исполнимо?! Всплывает мелеющим брюхом
исполинская рыбина-суша.

Ноябрь – декабрь 1973

Кто переплыл

Кто переплыл египетскую тьму,
светящиеся весла погружая
в активный мрак, не равен самому
себе, но крик подобен краю
другого берега – и выдвинется вдруг, –
светящаяся полоса прибоя…
Кто переплыл себя, как перенес недуг, –
он движется вперед, повернутый спиною
к пределу плавания – камню.
Но перед ним – серебряной трубы
растущий рáструб, след его. Губы
касается мундштук. Стесненному дыханью
лишь узкий выход – музыка. И вот:
как память духа, вложенная в рот
умершему (продолговатый камень),
как палец духа, схваченный зубами,
прикушенный, – как черный камень духа,
чье имя, охраняющее нас,
похоже и на солнце, и на глаз,
на плавание посуху… Кто слуху
не доверяя, зренье отстранив,
увидит с ужасом, что высохшее русло
он переплыл, что впереди – обрыв,
и весла – в пустоте, и в сердце – пусто, –
к тому приступит прежняя пора
отплытия и отдаленья…
И, накренясь под тяжестью и тенью
фигуры на корме (жена или сестра?),
тьма – лодка маленькая – от огромной Тьмы
отъединилась. Плыли по ночам
из тела, из разрушенной тюрьмы,
из глины и воды первоначал
высвобождаясь. Плыли. Покидали
похожими на брошенные платья
на берегу свои тела в объятьи,
в песке, что липнул и скрипел под нами.
Чье имя окружало нас тогда?
текло под нами? рассекалось нами?
жена или сестра? Не размыкая глаз,
из губ не изымая камень,
от губ распухших не отымешь губ.
Мертвы ли мы в любви, когда живыми
касаемся друг друга, точно труп
коснулся трупа? Чье, послушай, имя?
чье имя? чье же именно? о, чье
ты повторяешь, весла утопляя
светящиеся? Речка нулевая
ответит: Вот египетская речь!

Август 1975

Кликуша