Раззеленелись, распушились И раздушились тополя! Отледенелись, Вспетушились И всполошились мая для! И воздух июньским предбанником, Прохладным, ну, послевыходным. И ноги людские ходят странниками, Вышагивая образом самым чудным. А ночи светло-стройно спелись И разбледнелись от луны. А запах улиц такая прелесть!.. Чего не чуют одни жирные каплуны. И ты не чуешь — от меня Идёт какая лава. Того не видишь, отменя Во мне реальность пламенного дня. Моя такая слава. Родился в мае — майся, знай. Но май советский — новый май: Раззеленелись нежные сады и огороды, Цветут республики, их целые народы, Цветёт всяк сам, и я цвету с тобою, Страна моя, цвету, как племя незабудок голубое.
Попыхивает гроза. Посверкивают глаза. Медно-жёлтые, кошачьи-жёлтые, пустые. А на небе беззвёздная пустыня. А на земле какая теплота! А на земле какая светлота!! Москва, Москва — какая широта!!! Москва, Москва — какая долгота!!! И темноте двора есть дело — Беречь, хранить и холить тело Моё, своё, С августом вдвоём. И теплота, как дивный водоём — Как в ванне в теплоте, Как в ванне в темноте. Вольготно в широте, Неплохо в долготе!!!
И вот вам август-месяц в конце — В дождях и в седых облаков кольце, Голубая ярая Юга*) вода Седые катит зимы года! И вот вам северного лета венец: Богульник (так!) в зелёном в болотном вине, Пьяны: ягоды волчьи, брусника, грибы и лесная трава, И звёзды, как яркие пьяные слова!!! И вот вам хмель этой пьяной поры От дождей, от болот, от болотной травы — Это осень курит своё вино, От которого сбесятся в час иной. И небо, впавшее в сизую хмурь, И Юг от ветров, от дождей и от бурь, Богульник пьяный и мокрый насквозь, И волк, забежавший сюда на авось.
Свиреп, рассвирипел ещё как Мороз и заскорузил щёки. Дерёт, дерёт по коже щёткой, А по носу — щёлк, щёлк, щёлк — щёлкает! Мороз пылает — он не старец, Он наш советский раскрасавец! Людей по-нашему бодрит, Лишь нос и щёки три, три, три!! Он ветром северным "Седову" Помог с братком обняться поздорову. Ну, тут все выпили по малу, Морозу ж капли не попало. Всё по усам и растеклось И превратилось во стекло. Ну, тут мороз рассвирепелся, Пары наддал и в холку въелся. Да как пошёл щелкать по носу И капитану, и матросу, И гражданину СССР, И мне, поэту, например. Щелкал, щелкал, устал — и бросил. А слёзы наши — заморозил. Но это пиру не помеха: Мы все и плакали от смеха.