Стихи

Спаслись, уцелели, ушли от меча,
В огне не сгорели, под пулей не сникли…
Пылай же, зажженная мною, свеча
Как радость победная в праздник великий.

Дойди ликованье мое до Творца

Взволнованной и благодарной молитвой
За всех пощаженных, — кого до конца
Хранил Он в опасностях, бедах и битвах.

Но вас — неповинных, которых не спас

Ни бегства туман, ни лирический ветер, —
Какой панихидой оплакивать вас
И чем вашу гибель достойно отметить?

Я помню последнюю встречу… Уже

Зловещими были берлинские ночи;
Слова и движения — настороже,
Свидания — реже, беседы — короче.

Но рифмы братались, но строки текли

Как прежде — на нашем случайном Парнасе…
Кто думал тогда, что столицы земли
Рассыплются прахом, что солнце погаснет?

Что в недрах подземных, слепые кроты,

Мы будем дрожать бесконечные годы,
Что в мире миллионами встанут кресты
И плачем библейским заплачут народы?

Кто думал о проклятых небом местах

За ржавой чертой, о зачумленных остах,
О желтой звезде, о последних словах,
Кто думал о смерти?.. — Привычно и просто

Закончился вечер. Но как-то не так

Обыденно мы попрощались: глазами.
Трамвай зазвенел. И судьбы нашей мрак
Как занавес глухо упал между нами.

Следы затерялись и нить порвалась.

Во вздыбленных годах свершилось так много.
Но верю: по зову премудрого Бога
С земли голубиная пара взвилась
И к рощам блаженных была их дорога.

«Паровозы кричали, как птицы ночами…»

Паровозы кричали, как птицы ночами,
Напряженно желтели во мгле их глаза.
Навсегда сохранила проклятая память
Сундуки, поцелуи, платки, голоса.

И окно сохранила — подобно камее, —

Где никто не прощался и рук не сжимал,
Только думал тоскливо: о, лишь бы скорее!
В эту ночь, в этот час не сойти бы с ума.

Золотились огни, убегая за стрелку,

Убегали они далеко-далеко…
На суконное небо, как проигрыш мелкий,
Ночь небрежно просыпала горсть медяков.

А когда заскрипели прощально колеса,

Разрезая ландшафты, шатая мосты, —
На вокзале остался стоять низкорослый
Человек, опиравший плечо на костыль.

И опять изможденно тащились вагоны.

Кочегары как жертву сжигали дрова.
Ухмылялся калека. Стучал по перрону
Костылем деревянным, глаза закрывал —

И как будто не видел, как там, у забора,

Пригибаясь к земле, поднимаясь к звездам,
Однорукая смерть фонарем семафора
Подавала последний сигнал поездам.

«Поезд ушел, не спрося и не справившись…»