Стихи для маленьких людей

и я для неё — почти дед.

Я большой, как эта зима!

Скорей бы она прошла.

Рождество, Рождество, Рождество.

Сколько ж снегу, сестра, намело!

Гном для рождества

Самый лучший рождественский гном —

это тот, который днём

спит, отсыпается,

а ночью намается,

разнося подарки.

И ему не жалко

для Пети и Вани

кукольной ванны,

для Маши и Светы

игрушечный пистолетик.

«Играйте, детки,

а я конфетки

раздам котятам

и поросятам,

а маленьким белочкам

пупсиков да мелочи

на мороженое

и пирожное!»

Никого не забыл самый лучший гном.

Ну его! Давай уснём.

А папы с мамами пусть играют —

своё Рождество встречают.

*

Спи и ты, гном, в лесу.

Я тебе принесу

миллион рождественских сказок

(я их сама не читала ни разу).

Желание на Рождество

На Рождество случается чудо!

Стоит звон колокольный покуда,

загадывайте желание.

Но не наглейте,

желание должно быть одно,

подскажу какое оно:

чтобы жила долго мама,

ваша Инна Ивановна!

/Имя мамы меняем в зависимости от того,

какая мама читает этот стишок./

Дети прошлого

Паши, хлопец, земельку

Малый казачонок —

дикий жеребёнок,

ему в поле с отцом не пашется,

а на кобылках пляшется!

Понимать должен отец,

на войну пойдёт малец.

Ай да хлопец молодец!

Он же и по попе

получит от матери

за то, что пачкает скатерти,

когда ест

в один присест

ушат щей да каши.

Вот такие хлопцы наши!

Расти большой, казак,

всё будет так,

как пожелаешь.

А знаешь,

войн нам больше не надо.

Иди-ка лучше на гряды —

паши с папанькой земельку.

А мать усади за кудельку,

пусть прядёт

да песнь поёт:

«На куба-Кубани,

нашей родной маме,

счастье живёт да воля —

казачья степная доля!»

Кукла из Бруклина

Розовая кукла

на розовых подушках,

розовая кукла

прямо из Бруклина.

Привезли, поставили,

одну стоять оставили.

Подойду, положу.

Какая ж она сложная:

глазками хлоп, хлоп,

ножками топ, топ,

и рот большой.

Ешь хорошо!

А наряд на ней,

такой не сшить и за пять дней!

Я красавицу люблю,

пойду маме расскажу:

это моя доча,

не трожь её кто хочет!

Назову Элизабет.

Иностранка она, нет?

Кукла иностранная

у дочери маминой!

Пойдёт девочка гулять,

не смей куколку отнять!

Папина дочка гуляет с дочей.

Не подходи кто хочет!

«Где такую ты взяла?»

— Мама с Бруклина везла!

«А где это?» — Америка!

«Со вражеского берега?»

Насупилась дочь мамина,

домой гулять отправилась.

*

Лето тёплое стояло.

Кутай Лизу в одеяло,

в пятидесятые холодные —

вот такие модные.

Я пишу картину

Валя, Валя, Валентина,

я с тебя пишу картину,

не простую, а красиво разукрашенную.

Валя, Валя, Валентина,

с тебя мать бы не сводила

взгляда очень страшного.

Слишком, Валя, ты красива,

развита не по годам.

Ты б из дома не ходила,

не гуляла по дворам.

Валя, Валя, Валентина,

учебник в руки и зубри.

Я с тебя пишу картину.

А твой взгляд прекрасный, милый

расскажет, расскажет, расскажет

о том, как жизнь твоя ляжет

в самой прекрасной стране!

Ты верь, Валентина, мне.

Рыдала и я над картиной,

да сама себе говорила:

«Самым солнечным светом

светила страна Советов

когда-то, когда-то, когда-то!»

Беги во двор, там ребята

заждались свою Валентину.

А я допишу картину,

брошу в банку кисти

и дурные мысли

твоей матери и поэта.

Добавлю побольше цвета.

Мы живём в самой прекрасной стране!

Ты верь, Валентина, мне.

Есть ли буквы-человечки

— Азы, буки, веди. —

тяжело даётся Пете

эта азбука дурацка,

ему хочется подраться!

Дед подзатыльник даст и носом:

«Сейчас схожу за купоросом!»

— Азы, буки, веди.

Дед, а есть на свете

буквы-человечки?

Дед вышел на крылечко,

затянул махорку:

«А вдруг живут на горке

буквы-человечки?

Так, плясать будем от печки.

Азы, буки, веди.

Есть, Петя, человечки!»

Папкины штыки

Похватали пацаны,

(ой ли?) папкины штыки.

— Не штыки, а палки.

Всё равно не жалко!

Тёмну вражескую рать

не зазорно убивать.

— Убивать не зазорно?

Палки в боки больно!

Хохочут наши мужики:

«Ай потешные полки,

воюй не горюй

да медовый пряник жуй!»

Пряник не жуётся,

Сёмочка дерётся,

он дерётся шибче всех!

В беляках его отец.

Семён докажет всем вокруг:

Красной Армии он друг!

Друг ты, Сёмочка, дружок,

больно палочкой в бочок!

Знаем, знаем, Сёмочка,

что ты весь, как ёлочка.

Но сегодня война

не на тятьку пошла.

А на немца дурака,

ой смешны его войска:

деды да калеки.

Разве это человеки?

Ха-ха-ха, ха-ха-ха,

германска армия плоха,

ну а русские полки —

крепки, сильны мужики.

Десять лет Семёну,

девять лет Егору,

восемь лет Степану,

а маленькому Ване

то ли три, то ли пять —

мать устала считать.

Письмо маме от солдата

Пишу письмо маме

из армии изранен:

«Милая моя мать,

скоро ужин, вари жрать.

Я был в бою, убил Петлюру.

Ты за мной не ходи, сам приду я.

Письмо фронтовое передаю

с полевой почтой.

Целую, точка.»

Письмо отдал Маше Парная,

и почта наша полевая

понеслась с крутой горки

к хате Петрова Егорки.

— Тук, тук, тук. Вам письмо,

ранен сын ваш в плечо.

Говорит, что хочет кушать!

— А родню не желает он слушать?

Темень-темнотище.

Ах, Егорка, Егорище!

Беги-ка, Маша, домой,

пусть мать займётся тобой!

И крик понёсся: «По домам!»

А вокруг только бой, бой, бой, тарарам.

Я рисую Победу

Я рисую открытку:

серп и молот, колосья видно.

Вот он герб, как печать.

Как вас звать-величать,

пятнадцать союзных республик?