Читаем Стихотворения полностью

Она была такая скромница,Что даже стоило трудаМне с ней поближе познакомитьсяВ тот вечер ветреный… тогда.Мы по-китайски было начали.Но что я знаю: пустяки.Потом самих нас озадачили,Смешавшись в кучу, языки.Нам бой принёс поднос, как принято,Там был кофейник и ликёр,Но понимаю я ведь ныне то,Что говорил мне её взор.Он говорил о том, что русскиеНе знают слова «умереть»,И не блестели глазки узкиеТам, где уж чувствовалась смерть.Теперь, конечно, не поспорю я,Что именно вот в тот моментЖерло я видел крематория,Всё в языках кровавых лент.Но я поспорю, что в день будущий,Который жизнь пробьёт, дробя,Сквозь мглу тебя увижу идущей,Ямаджи-сан, тебя, тебя…И ты, быть может, мне, тоскливому,Не знавшему, куда идти,Укажешь грань к неторопливому,Но неизменному пути.<p>Маята</p><p>Эскиз поэмы</p>Утром тягостно владеть бессонным взором,Солнышко следить — не хватит сил.Господи! Ведь я же не был вором,И родителей я чту, как прежде чтил.Знаю Иова… Учил о нём и в школе,Памятую, маюсь и дрожуВ этой дикой и пустынной воле,Уходящей в росную межу.Но в пустыне праведник библейский,Вместе с псами в рубище влачась,Познал ранее, в долине Иудейской,Сочность жизненную — всю её, и всласть,А я вот, Господи…Я сызмала без крова,Я с малолетства струпьями покрыт,И понаслышке лишь, с чужого только словаУзнал про тех, кто ежедневно сыт.Брести в слезах, без сил, асфальтом тротуара,Молясь, и проклиная, и крича,И вспоминая боль последнего удараКарающего (а за что?) меча, —За эту муку — верую, Спаситель,За каждый шаг бездомного меня —Ведь верно?.. будет мне?.. потом?.. тогда?.. — обитель,Где Радость шествует, литаврами звеня.<p>Беженец</p>Какими словами скажу,Какой строкою поведаю,Что от стужи опять дрожуИ опять семь дней не обедаю.Матерь Божья! Мне тридцать два…Двадцать лет перехожим каликоюЯ живу лишь едва-едва,Не живу, а жизнь свою мыкаю.И, занывши от старых ран,Я молю у Тебя пред иконами:«Даруй фанзу, курму и чифан*)В той стране, что хранима драконами».<p>Мимо</p>

Арсению Несмелову

Спасение от смерти — лишь случайностьДля тех, кто населяет землю.Словам «геройство» и «необычайность»Я с удивлением и тихой грустью внемлю.Слова теряют в жизни основаньеДля тех, кто заглянул в миры, где только мысли…А будущее местопребыванье —Не меряю,Не числю…И вот поэтому писать стихи словамиМне с каждым днём всё кажется нелепей.Ведь я иду от Вас, — хотя и с Вами, —К просторам неземных великолепий.<p>Две шинели</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Сборник стихов

Стихи любимым
Стихи любимым

Анна Ахматова – один из самых замечательных русских поэтов XX столетия. Усвоив уроки своих великих предшественников – золотого века русской психологической прозы и серебряного века русской поэзии – она преобразовала опыт двух столетий отечественной изящной словесности в новое качество, принесла в русскую лирику свежую интонацию.Именно Ахматовой суждено было запечатлеть и озвучить свое время, стать голосом уходящей русской культуры и хранительницей ее традиций. "Ее слова о женском сердце не были бы так горячи и ярки, если бы и при взгляде на более широкий мир природы и истории глаз Ахматовой не поражал остротой и правильностью… В ее описаниях всегда присутствуют черты и частности, которые превращают их в исторические картины века. По своей способности освещать эпоху они стоят рядом со зрительными достоверностями Бунина" (Борис Пастернак).

Анна Андреевна Ахматова

Поэзия / Стихи и поэзия
Стихи любимым
Стихи любимым

Анна Ахматова – один из самых замечательных русских поэтов XX столетия. Усвоив уроки своих великих предшественников – золотого века русской психологической прозы и серебряного века русской поэзии – она преобразовала опыт двух столетий отечественной изящной словесности в новое качество, принесла в русскую лирику свежую интонацию.Именно Ахматовой суждено было запечатлеть и озвучить свое время, стать голосом уходящей русской культуры и хранительницей ее традиций. "Ее слова о женском сердце не были бы так горячи и ярки, если бы и при взгляде на более широкий мир природы и истории глаз Ахматовой не поражал остротой и правильностью… В ее описаниях всегда присутствуют черты и частности, которые превращают их в исторические картины века. По своей способности освещать эпоху они стоят рядом со зрительными достоверностями Бунина" (Борис Пастернак).

Анна Андреевна Ахматова

Поэзия

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия
Полет Жирафа
Полет Жирафа

Феликс Кривин — давно признанный мастер сатирической миниатюры. Настолько признанный, что в современной «Антологии Сатиры и Юмора России XX века» ему отведён 18-й том (Москва, 2005). Почему не первый (или хотя бы третий!) — проблема хронологии. (Не подумайте невзначай, что помешала злосчастная пятая графа в анкете!).Наш человек пробился даже в Москве. Даже при том, что сатириков не любят повсеместно. Даже таких гуманных, как наш. Даже на расстоянии. А живёт он от Москвы далековато — в Израиле, но издавать свои книги предпочитает на исторической родине — в Ужгороде, где у него репутация сатирика № 1.На берегу Ужа (речка) он произрастал как юморист, оттачивая своё мастерство, позаимствованное у древнего Эзопа-баснописца. Отсюда по редакциям журналов и газет бывшего Советского Союза пулял свои сатиры — короткие и ещё короче, в стихах и прозе, юморные и саркастические, слегка грустные и смешные до слёз — но всегда мудрые и поучительные. Здесь к нему пришла заслуженная слава и всесоюзная популярность. И не только! Его читали на польском, словацком, хорватском, венгерском, немецком, английском, болгарском, финском, эстонском, латышском, армянском, испанском, чешском языках. А ещё на иврите, хинди, пенджаби, на тамильском и даже на экзотическом эсперанто! И это тот случай, когда славы было так много, что она, словно дрожжевое тесто, покинула пределы кабинета автора по улице Льва Толстого и заполонила собою весь Ужгород, наградив его репутацией одного из форпостов юмора.

Феликс Давидович Кривин

Поэзия / Проза / Юмор / Юмористическая проза / Современная проза