Стихотворения

"Склонитесь перед ней - вот сила и свобода! "

Но вот, без мысли, цели и забот,

Обходит храм, по праздникам, народ:

На изваяние не взглянет ни единый,

И разве сторожил, к соседу обратясь,

Укажет: "Вон гляди! беседку эту князь

Велел построить в честь Екатерины".

Загадка

Развязанные, вполне живые разговоры,

Язвительный намек и шуточка подчас,

Блестящие, как сталь отпущенная, взоры

И мягкий голос ваш смущают бедных нас.

Но угадайте, что поистине у вас

Очаровательно и сердце обольщает?

В раздумье вы?.. Так я шепчу вам на ушко:

Кто знает вкус мой, тем и угадать легко,

А кто не знает, пусть посмотрит: угадает…

"Не верю, господи, чтоб ты меня забыл…"

Не верю, господи, чтоб ты меня забыл,

Не верю, господи, чтоб ты меня отринул:

Я твой талант в душе лукаво не зарыл,

И хищный тать его из недр моих не вынул.

Нет! в лоне у тебя, всесильного творца,

Почиет Красота и ныне и от века,

И ты простишь грехи раба и человека

За песни Красоте свободного певца.

Малиновке

Да! Ты клетки ненавидишь,

Ты с тоской глядишь в окно;

Воли просишь… только, видишь,

Право, рано: холодн'о

Пережди снега и вьюгу:

Вот олиствятся леса,

Вот рассыпется по лугу

Влажным бисером роса!

Клетку я тогда открою

Ранним - рано по утру -

И порхай, господь с тобою,

В крупноягодном бору.

Птичке весело на поле

И в лесу, да веселей

Жить на воле, петь на воле

С красных зорек до ночей…

Не тужи: весною веет;

Пахнет в воздухе гнездом:

Алый гребень так и рдеет

Над крикливым петухом;

Уж летят твои сестрицы

К нам из-за моря сюда:

Жди-же, жди весны-царицы,

Теплой ночи и гнезда.

Я пущу тебя на волю;

Но, послушай, заведешь

Ты мне песенку, чт'о полю

И темн'ым лесам поешь?

Знашь, ту, чт'о полюбили

Волны, звезды и цветы,

А задумали - сложили

Ночи вешние да ты.

Ответ фельетонисту

Я горжусь 44-м

За нее, за страсть мою:

Для чего ж пером истертым

Нацарапал ты статью?

Чт'о глумишься над собратом,

Как мальчишка - хи - хи - хи?

Вспомни, милый, в 35 - м

Я прощал тебе стихи;

Так, конечно, обороны

И отместки не ищу

И, конечно, фельетоны

В 57 - м прощу.

Сумерки

Оттепель… Поле чернеет;

Кровля на церкви обмокла;

Так вот и веет, и веет -

Пахнет весною сквозь стекла.

С каждою новой ложбинкой

В'одополь все прибывает,

И ограниченной льдинкой

Вешняя звездочка тает.

Тени в углах шевельнулись,

Темные, сонные тени

Вдоль по стенам потянулись,

На пол ложатся от лени…

Сон и меня так и клонит…

Тени за тенями - грезы…

Дума в неведомом тонет…

Н'а сердце - крупные слезы.

Ох, если б крылья да крылья,

Если бы доля, да доля,

Не было б мысли - "бессилья".

Не было б слова - "неволя".

Арашка

Дворовые зовут его Арашкой…

Ученые назвали бы ар'а;

Граф не зовет никак, а дачники милашкой

И попенькой…

Бывало, я с утра

Росистою дорожкою по саду

Пойду гулять, - он, на одной ноге,

Стоит на крыше и кричит: "Эге! "

Потом хохочет до упаду,

За клюв схватившись лапою кривой

И красною качает головой.

Никто не помнит, как, когда, откуда

Явился в дом Арашка?.. Говорят,

Что будто с коробля какого-то, как чудо,

Добыл его сиятельный…

Навряд!

Мне кажется, Арашку подарили -

Или визирь, или не знаю кто?

Быть может, что сама

Державина бессмертная Фелица?..

Положим - так…

А попугай - все птица…

Он не забыл Америки своей, -

И пальмовых лесов, лиановых сетей

И солнца жаркого, и паутины хочет,

И над березами и соснами хохочет.

Не знаю, почему припомнилось…

Читал

Когда-то я индийское преданье

О племени… Забыл теперь названье,

Но только был героем попугай…

Вот видите… в Америке есть край,

На берегах - пожалуй - Ориноко.

Там ток воды прорыл свой путь глубоко

Сквозь кручу скал… И брызжут, и гремят,

И в прорезь рвутся волны… Водопад…

Сюда-то в незапамятное время,

Укрылося войной встревоженное племя,

Затем, чтоб, с трубкой мира, отдохнуть,

В тени утесов и пещер прибрежных

От дней, вигвамам тяжких и мятежных;

Пришло сюда и кончило свой путь…

И спит теперь от мала до велика

В пещере: - всех горячка унесла…

Но нет, не всех: осталася улика,

Что был народ какой-то, что была

Когда-то жизнь и здесь…

Над водопадом,

На выступе гранитных скал, сидит

Седой ара и с потускневшим взглядом

На языке утраченном кричит

Какие-то слова…

И наотмашку

Гребет веслом испуганный дикарь;

Все - мертвецы, а были люди встарь…

(25 мая 1853 г.)

ОДУВАНЧИКИ

(ПОСВЯЩАЕТСЯ ВСЕМ БАРЫШНЯМ)

Расточительно-щедра,

Сыплет вас, за грудой груду,

Наземь вешняя пора,

Сыплет вас она повсюду;

Где хоть горсточка земли, -

Вы уж, верно, расцвели.

Ваши листья так росисты,

И цветки так золотисты!

Надломи вас хоть легко, -

Так и брызнет молоко…

Вы всегда в рою веселом

Перелетных мотыльков,

Вы в расцвет - под ореолом

Серебристых лепестков,

Хороши вы в день венчальный;

Но… подует ветерок,

И останется печальный,

Обнаженный стебелек…

Он цветка, конечно, сп'орей:

Можно выделать цикорий!

(30 мая 1858 г.)

ПРИ ПОСЫЛКЕ СТИХОВ (КАТЕ МЕЙ)

Года прошли с тех пор обычным чередом,

Как, силы юные в семейной лени тратя,

С тобою вечера просиживал я, Катя,

В глуши Хамовников и на крылечке том,

Где дружба и любовь давно порог обила,

Откуда смерть сама раздумчиво сходила…

Года прошли, но ты, не правда ли, все та?

Все так же для тебя любезны те места,

Где в праздник, вечером, умчась из пансиона,

Ты песню слушала доверчиво мою

И знала, что пою - не зная, что пою,