Читаем Стихотворения Часть 1 полностью

Нервы мои напряженные были,

Силы мои на семью уходили.

Плохо мне было. Ох, худо. А Я?

Я лишь работу меняла всегда.

Первые нервы когда появились?

Да, вот с рождением дочки явились.

Нервы держать? АХ, вы милые люди,

Надо бы мне отдохнуть – и все будет.

Мама нужна, пусть мне тридцать уже,

Мама нужна наяву и во сне.

Милая мама, ты месяц была,

К жизни вернула и силы дала.

<p>2.04.1982</p>***

Боюсь я твоей красоты,

боюсь твоих новых причесок,

боюсь, что разлюбишь вдруг ты,

боюсь я прекраснейших тезок.

Мне лучше, чтоб был некрасив,

чтоб женщин других не смущал тыл,

а если уж будешь красив,

то только меня замечал бы.

А мне от твоей красоты,

лишь горечь любви и мечты.

1982***

Любовь летает, в воздухе кружится,

одно мгновенье – и в сердца ложится,

легла на сердце и уже в полете,

подвергнуть где-то нового заботе.

1982***

Свет от сердца сквозь глаза сияет,

он меня в своих лучах качает.

Ты лучишься весь прекрасным светом.

Я люблю – горят глаз ответом.

1982***

Но вот шаги. Они твои.

Душа моя пришла в смятенье.

Ты подошел. Нет, не зови.

Ты, как лесное сновиденье.

И посторонний разговор.

Наш разговор, какой-то праздный,

И молчаливый договор

Во всем несказанном и разном.

Глаза и сердце говорят,

Язык лишь наш болтает даром,

Страданья в воздухе парят

И окружают нас угаром.

1982***

Холод ранней весны тихо тает,

лес встречает своей простотой,

и природа к себе привлекает,

и влечет нас своей красотой.

Вот он, лес, без листвы и без снега,

с пеньем птиц, с просыпаньем ветвей,

все деревья, все – в утренней неге,

не тревожит их друг – суховей.

Скоро лес весь проснется, встряхнется,

распушится листвою, травой,

нежной зеленью к нам повернется,

и уснет до зимы волчий вой.

1982***

Весна, весна, ты вечный стимул

любви людей, цветенья трав,

и кто любовь людскую кинул -

готов исправить дикий нрав.

Весна, приятно приближенье

твоей красы, твоей любви,

твоих ветров прикосновенье

я ощущаю вновь в крови.

"Весна" – звучит приятно, мило,

звучит, как "Мать" или "Любовь",

дает земле, как солнце, силы,

и начинается жизнь вновь.

1982.***

Снегом метель любовь замела,

Снегом укрыла чувства, дела.

Снегом глаза твои лишь блестят.

Снегом во мне твой холод – он яд.

Ладно, пусть грустен ты и жесток,

Ладно, наш путь с тобой недалек.

Ладно, меня не любишь, друг мой.

Ладно, все это было зимой.

Все же, я верю, верю в мечту,

Все же, в свою я верю звезду,

Все же, не так и плохо сейчас,

Все же, тебя я видела час.

Может, пройдут морозы, снега,

Может, любовь и будет легка,

Может, прекрасно будет весной,

Может, ты будешь рядом со мной.

Знаешь, а нам с тобою все шло.

Знаешь, а все же чувство пришло.

Знаешь, пусть двадцать два и мороз.

Знаешь, а мысли наши из роз.

<p>1982.</p>***

Что-то неспокойно и тревожно,

Чувствую предательство твое,

Вижу, как крадешься осторожно.

Нет! Нет! Нет!

Вот ты влетаешь в дверь,

Вижу красоту твою теперь.

Я спокойна, в мире тишина,

Ты в работе старина.

А возможно так и нужно:

Тайный взгляд, тяжелый вздох,

И сердечко: ох, ох, ох.

Скромность – главная черта,

А затем порядок, долг -

Трудно взять все это в толк.

Нерабочее настроение -

у тебя от меня,

Нерабочее настроение -

у меня от тебя.

1981***

Когда ты дик и безразличен,

Ты некрасив, несимпатичен,

Ты своим видом отвращаешь,

И подойти не приглашаешь.

В такие дни сижу спокойно.

И сердце бьется так покойно,

Как – будто нет глубоких глаз -

Любовь земная не для нас.

С другими можешь говорить,

С кривой улыбкой усмехаться,

Любовь во мне не загорит -

Я буду молча улыбаться.

1981***

Сегодня взгляд твой чуть оттаял,

Меня в забвенье не оставил,

Луч солнца землю осветил,

И он увидел, как ты мил.

Я жду твоих улыбок, слов,

Не жду любви, а только снов.

Да в снах приходишь ты ко мне,

Как – будто даже не о сне.

1981

Тяжелые волны сурово бегут,

С собою прохладу из моря несут.

Поток экскурсантов к прибою бредет,

Он образ пингвинов из сердца зовет.

Пингвины, пингвины, ведь люди – не вы.

А льдины, а льдины в торосах видны.

Вот ветер суровый пронзает насквозь.

А люди, а люди шли вместе и врозь

1981***

Два сердца наши тлели чуть заметно,

могли бы даже пламенем гореть,

но рядом с нами как-то неприметно,

Другое сердце вздумало гореть.

Ты стал другим. Она тебя манила…

пленила пышностью формальных слов,

и вот однажды и меня затмила,

и путь ее к тебе не слишком нов.

Любила ли она тебя? Не знаю!

Меня же не ненавидела. О, да!

И я решила даже как-то к маю,

покинуть треугольник навсегда.

Я обойдусь без слов твоих горячих,

Пусть об искусстве, музыке, кино.

Я обойдусь, любимый мой, иначе

мне будет больно, грустно и темно.

Делить тебя с другими очень тяжко,

отдать совсем – возможно тяжелей,

но выпита проклятий этих чашка,

и стала я безвыходно взрослей.

Тебя мне не хватает вечерами,

А на работе не хватает днями.

1981***

Неделю – я тебя забыла.

Сегодня вспыхнул огонек,

и сердце ведь не мебель с пылью,

я помню, как ты одинок.

Скажу одно, что все нормально,

но без тебя, как без мечты,

пусть бытие все оптимально,

но блеск очей – ведь это ты!

Куда ушли с любовью очи?

Твои где милые глаза?

Остались лишь пустые ночи,

остались в сердце голоса.

Тихонько, скромно наступает

зима на чувства. Холод, снег.

И речку подо льдом скрывает,

когда ревнив ты, словно негр.

Ты дорог мне своей любовью,

безумной страстью редких дней,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сияние снегов
Сияние снегов

Борис Чичибабин – поэт сложной и богатой стиховой культуры, вобравшей лучшие традиции русской поэзии, в произведениях органично переплелись философская, гражданская, любовная и пейзажная лирика. Его творчество, отразившее трагический путь общества, несет отпечаток внутренней свободы и нравственного поиска. Современники называли его «поэтом оголенного нравственного чувства, неистового стихийного напора, бунтарем и печальником, правдоискателем и потрясателем основ» (М. Богославский), поэтом «оркестрового звучания» (М. Копелиович), «неистовым праведником-воином» (Евг. Евтушенко). В сборник «Сияние снегов» вошла книга «Колокол», за которую Б. Чичибабин был удостоен Государственной премии СССР (1990). Также представлены подборки стихотворений разных лет из других изданий, составленные вдовой поэта Л. С. Карась-Чичибабиной.

Борис Алексеевич Чичибабин

Поэзия
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия