Всё есть в моих стихах; внимай же им, прилежным;Камилла, голос мой и гибким стал и нежным.Ручьи, и соловьи, и грозди на холмах,И музы, и весна — всё есть в моих стихах.Здесь поцелуй любви средь легких строк вздыхает,Ручей здесь под холмом смеется и сверкает,Звеня свободною и чистою волнойИ золотом горя и неба синевой.А волны ветерка среди листвы дрожащейПроходят по стихам, как бы вечерней чащей.И роз и миртов в них есть тонкий аромат,Тех роз, что в летний день дыханьем полнят сад,И тех, что так легко семнадцатой весноюКоснулись щек твоих окраскою живою.<1940>
432. «И я бы мог любить. Ужель я жду напрасно!..»
И я бы мог любить. Ужель я жду напрасно!Как ей коварной быть, когда она прекрасна?Как сердцу моему, готовому любить,Бежать от красоты, способной покорить?Здесь всё вокруг меня вздыхает, любит, дышит, —Ужель Венеры власть душа уж не услышит?Не скажет: «я люблю!» Мне ль не узнать во сне,Как с лаской милая склоняется ко мне;И в час, когда плывут желанья, сновиденьяОт солнечных лучей в истоме пробужденья,Блуждая сонною, блаженною рукой,Мне ль не услышать вдруг, что здесь она, со мной.<1940>