Обернулась жизнь твоя цыганкою,А в ее мучительных зрачкахСтепь, закат да с горькою тальянкоюПоезда на запасных путях.Ты глазами, словно осень, яснымиПьешь Россию в первый раз такой —С тройкой, с колокольцами напрасными,С безысходной девичьей тоской.В пламенное наше воскресение,В снежный вихрь — за голенищем нож —На высокое самосожжениеТы за ней, красавицей, пойдешь.Довелось ей быть твоей подругою,Роковою ночью, без креста,В первый раз хмельной крещенской вьюгоюНавсегда поцеловать в уста…Трех свечей глаза мутно-зеленые,Дождь в окне, и острые, углом,Вижу плечи — крылья преломленные —Под измятым черным сюртуком.Спи, поэт! Колокола да вороныМолчаливый холм твой стерегут,От него на все четыре стороныРусские дороженьки бегут.Не попам за душною обеднеюЛебедей закатных отпевать…Был ты нашей песнею последнею,Лучшей песней, что певала Мать.192124–27. В ЗИМНЕМ ПАРКЕ (1916)
1. «Через Красные ворота я пройду…»
Через Красные ворота я пройдуЧуть протоптанной тропинкою к пруду.Спят богини, охраняющие сад,В мерзлых досках заколоченные, спят.Сумрак плавает в деревьях. Снег идет.На пруду, за «Эрмитажем», поворот.Чутко слушая поскрипыванье лыж,Пахнет елкою и снегом эта тишьИ плывет над отраженною звездойВ темной проруби с качнувшейся водой.19212. «Бросая к небу колкий иней…»
Бросая к небу колкий инейИ стряхивая белый хмель,Шатаясь, в сумрак мутно-синийБрела усталая метель.В полукольце колонн забыта,Куда тропа еще тиха,Покорно стыла Афродита,Раскинув снежные меха.И мраморная грудь богиниПриподнималась горячо,Но пчелы северной пустыниКололи девичье плечо.А песни пьяного Борея,Взмывая, падали опять,Ни пощадить ее не смея,Ни сразу сердце разорвать.<1916>3. «Если колкой вьюгой, ветром встречным…»