Средь облаков над Ладогой просторной,Как дым болот,Как давний сон, чугунный и узорный,Он вновь встает, —Рождается таинственно и ново,Пронзен зарей,Из облаков, из дыма роковогоОн, город мой.Всё те же в нем и улицы, и парки,И строй колонн,Но между них рассеян свет неяркий,Ни явь, ни сон.Его лицо обожжено блокадыСухим огнем,И отблеск дней, когда рвались снаряды,Лежит на нем.………………………………Всё возвратится: Островов прохлада,Колонны, львы,Знамена шествий, майский шелк парадаИ синь Невы.И мы пройдем в такой же вечер кроткийВдоль тех оградВзглянуть на шпиль, на кружево решетки,На Летний сад.И вновь заря уронит отблеск алый,Совсем вот так,В седой гранит, в белесые каналы,В прозрачный мрак.О город мой! Сквозь все тревоги боя,Сквозь жар мечты,Отлитым в бронзе с профилем герояМне снишься ты.Я счастлив тем, что в грозовые годыЯ был с тобой,Что мог отдать заре твоей свободыВесь голос мой.Я счастлив тем, что в пламени суровом,В дыму блокадСам защищал и пулею и словомМой Ленинград.Июнь 1942
147. «Торопливым женским почерком…»
Торопливым женским почеркомВкось исчерчены листы,Но о том, что между строчками,Знаем только я да ты.Сколько вместе было хоженоБездорожьем кочевым,Всё в конверт лиловый вложено,Чтобы вспомнить нам двоим.В громе боя, под снарядами,В злой болотной тишинеДень и ночь должны быть рядом мы,Чтоб дышалось легче мне.Сентябрь 1942
148. СИНИЦА
Она ко мне влетает спозаранкуИ на снегу по сизому перуЯ узнаю пернатую смуглянку,Лесных ветвей веселую сестру.Одним глазком поглядывая в небо,Другим — на мой бревенчатый порог,Она клюет, нахохлясь, ломтик хлеба,Наколотый на сломанный сучок.Потом бочком подскакивает близко,Шуршит сухой хвоей на шалаше,И от ее чириканья и пискаТак празднично становится душе.Кто может знать, чему синицы рады,Что болтовней им наполняет грудь?Ни первый лед, ни грохот канонады,Ни дым костра не могут их спугнуть.Отстала ль ты, замерзнув на привале,Иль, может быть, милей морской волныТебе дождем затянутые дали,Сосна и мох болотной стороны?То к крошкам хлеба легкая привычка,Иль манит к дому сосен воркотня?Не всё ль равно! Беспечный друг мой, птичка,Сама дрожа, согрела ты меня!Октябрь 1942