Стихотворения и поэмы

ГЛАВА ВТОРАЯ В ЛАГЕРЕ КУЛЬНЕВА

Невысокий разъезд у сожженного дома.
Подложивши под голову чье-то седло,
На снегу разостлав, как постелю, солому,
Здесь солдат под сосной засыпал тяжело…

А за мельницей скат, и запруда промерзла,

Почитай, в эту зиму до самого дна.
Осторожно, рядами, составлены в козла
Карабины гусарские…
                                          Песня слышна:

             «Свищет пуля — не моргни!

             Если в деле — руби смело!
             Коль в атаку повели,
             Ты коня не задержи!
             Смело душу весели!
             Есть нужда — так уж умри!»

Что же, это Финляндия! Кульневский лагерь!

Ветви сосен…
                  На дюнах и снег как песок.
Кто не знает теперь о веселой отваге?
У костров тихий смех и глухой говорок.

Скачет всадник навстречу на злом иноходце.

На дороге — шлагбаум!
                                     Пониже пригнись!
Кто он? Кульнев иль нет?
                                 Вспоминать ли о сходстве?
«Честь имею!»
                    — «Ну что же, здорово, Денис!»
— «К вам спешил из Москвы, торопился…»
                                                    — «Мы рады!»
— «Быть хочу в авангарде…»
                                      — «Я всегда впереди».
— «Скоро ль будут бои?»
                                — «Время нашей отрады
Недалеко уже… А пока подожди…»

Загляделся Денис. Кульнев тот же, что раньше,

Только больше еще на висках седины.
И на темени — будто чулок великанши,
А не кивер гусарский…
                                    Причуды смешны

Для того, кто понять не сумел бы твой норов,

Но в чудачестве есть не смешные черты,
Как насмешкою резкой когда-то Суворов,
Так своими причудами славишься ты.

«Нынче сложены песни о строе гусарском,

И кружит на кровавых полях воронье.
Я сюда, в авангард, послан был государством —
Так послужим России и чести ее.

А пока — отдохнем…»

                          Входят в низкие сенцы.
В доме чисто.
                    Застолье.
                                    Свеча зажжена.
Золотой петушок на личном полотенце…
«Видишь — матушкин дар… Как тоскует она…

Тяжело ей… Живу, как всегда, донкишотом,

Ничего у меня — ни кола ни двора,
Я наследников не потревожу расчетом,
Если пуля сразит…
                                Лишь одни кивера,
Да любимая шашка, да три доломана,
Да еще за недавний поход ордена…»

На кровати ребенок заплакал нежданно

И ручонками пухлыми машет со сна.

И на цыпочках Кульнев подходит к ребенку,

Распушив бакенбарды, тряхнул головой.
Мальчик — хвать за усы, улыбается.
                                                    Звонко,
Аж до слез, с ним хохочет полковник седой.

«Погляди-ка, Денис, на хозяйского сына,

Мой любимец навек…»
                                       И смеется опять,

И с улыбкой встречает хозяина-финна,

Разговор его медленный силясь понять.
Финн уносит ребенка…
                                «Да, стало быть, жарко,—
Тихо Кульнев промолвил.—
                                           Болит голова…
У меня для тебя есть старинная чарка,
Расскажи, как сейчас поживает Москва».

…Ночь подходит к концу. Оба спят на соломе.

Вот доносится выстрел из чащи лесной.
Слышен крик осторожный.
                                          И ржанье.
                                                              А в доме
Пахнет седлами, солью — и просто войной…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ ДЕНЬ БОЯ