«Я в пятом году в НиколаевПришел на „французский“ завод.Массовки литейного цеха…К нам шлют делегатов войска…Я вскорости в Питер поехал —Вручили мне явку в ЦК.В Финляндии Ленина встретил,С ним долго беседовать смог,И встречи заветные этиС тех дней в своем сердце сберег.Да, было загадано много…Но вновь Николаев зовет,На юг побежала дорога,На старый „французский“ завод.Немало я взял поручений —Москва-то была по пути,—Вручил мне записочку Ленин:Просил ее к вам занести.Мороз фонари над мостамиСнежком опушил в синеве…Я думал: как встретиться с вами?Что ждет меня завтра в Москве?И только я вышел с вокзала,Услышал далекий раскат:Москва на рассвете восстала,Знамена над Пресней горят.А в Пресне, у старого сада,Жил друг мой по юным годам.К нему поначалу бы надо,Оттуда — с запискою — к вам.Не скоро добрался до Пресни.В тумане мерцают штыки.Чем был тогда ваш „Буревестник“ —Вам могут сказать старики.Кто песню о нем не запомнил?Везде Буревестника тень…Сверкал отражением молнийВ снегах разгоревшийся день.Тревога! В огне баррикада!Убитый товарищ упал.Я встал, не задумавшись, рядом,Ружье из руки его взял.Снаряды протяжно завыли…Плывет предрассветная муть…Был ранен тогда я навылетЖандармскою пулею в грудь.Фуражка с кокардою близко…Я спичкою чиркнул и сжегВ зеленом конверте записку, —Закон конспирации строг.Очнулся в тюремном халате.На мокром полу я лежал.Судили в судебной палате,Отправили в дальний централ.Обрушились каторги своды,Да я не вернулся в Москву —Пришли партизанские годы…Теперь же в Приморье живу…С тех пор много лет миновало —А всё в моем сердце укор.Вот шел к вам, волнуясь, с вокзала,Не знал, как начать разговор, —Ведь мучит меня и доселеМоя перед вами вина…»Замолк. И глаза заблестели…Какая вокруг тишина…
7
Казалось, что облако дымаСюда донесло с баррикад —Так явственно, слышимо, зримоБылых перестрелок раскат.Иль ветер с пылающих улицСейчас нестерпимо гудел?Рассказчик склонился, нахмурясь…Задумавшись, Горький сидел.Потом взял, помедлив, тетрадку.Лицо его стало светлей.Он вслух прочитал по порядкуВсё то, что записано в ней.За окнами в поле — сиянье,Прозрачный, трепещущий свет…«Мне дорого ваше признанье…Как жаль, что записки той нет…Но радостно мне, что нежданноИз дальней приморской земли,С крутых берегов океанаСюда вы с тетрадкой пришли.Бесхитростны записи эти,Но жгут они душу огнем…Всего мне дороже на светеПравдивое слово о нем».Закат становился пестрее,И мне показалось: вдалиКрыло Буревестника реетУ самого края земли.