Стихотворения Катулла в переводе А. А. Фета

Здравствуй, дева, ты, чей нос не скуден,
Некрасивы ноги, глаз не черен,
Неистяжны пальцы, рот не вытерт
И язык не слишком-то изящен,
Нежный друг мотыги Формианца.
Ты ль слывешь в провинции прекрасной?[142]
Лезбию мою с тобой равняют?
О какой-же век тупой и грубый!

№44. К своему поместью [143]

О, мой клочок земли, Сабинский иль Тибурский,[144]
(Тибурским ты слывешь у тех, что не хотят
Катулла огорчать, а те, что это любят,
В том, что Сабинский ты, побьются об заклад).
Но будь Сабинским ты или скорей Тибурским,
Рад вилле я своей близ городских ворот,
Там выгнал из груди я кашель нестерпимый,
Которым поделом снабдил меня живот,[145]
Когда я ужином роскошным соблазнился.
Когда я Сестия быть гостем пожелал,[146]
То против Анция, который обвиняет[147]
Речь полную чумы и яда прочитал.
Тут насморк на меня и кашель навалились[148]
И мучили, пока я не бежал под кров
К тебе, крапивою лечиться и покоем.
Благодарю тебя, когда я стал здоров,
Что по грехам меня ты не сильней караешь.
Не стану возражать, коль в руки попадет
Мне мерзость Сестия, а с насморком и кашель
Да уж не ко мне, а к Сестию прильнет,
Зовущему меня лишь к чтенью глупой книги.[149]

№45. Об Акме и Септимии [150]

Милую Акму сжимая в объятьях,
Молвил Септимий: «о друг ты мои, Акма,
Если тебя не люблю я сердечно
И не готов так любить непрестанно,
Как полюбить кто лишь может всей силой,
В Либии пусть я, иль в Индии жаркой[151]
Встречу глазастого льва в одиночку».
Это услыша, Амур, прежде мрачный,
Выразил, чхнувши, свое одобренье,[152]
Голову мягко закинувши, Акма
И у влюбленного юноши очи
Пурпуром уст своих нежно целуя:
«Жизнь ты моя, — возгласила — Септимий,
Будь же любовь нам одна господином,
Страстный огонь еще шире и жарче
Пышет в груди моей более нежной».
Это услыша Амур, прежде мрачный,
Выразил, чхнувши, свое одобренье.
Ныне отправясь от доброй приметы,[153]
Любят взаимно они и любимы.
Акму Септимий считает дороже
Сирии всей и Британии всякой.[154]
Перед Септимием Акма единым
Всю свою прелесть и пыл расточает.
Счастье людское кто большее видел,
Или Венеру еще благосклонней?

№46. К самому себе о приходе весны [155]

Уже весна нам тепло возвращает,
Уж равноденствия злобные бури
В нежном дыханьи Зефира смолкают.
Брось же, Катулл, ты Фригийские долы,[156]
Также и тучные и нивы Никеи.[157]
К славным летим городам азиатским[158]
Рвется душа на простор уж заране,
Просятся весело ноги на службу.
Так уж прощайте, товарищи други,
Вас, что отправились из дому вместе,
Порознь теперь возвращают дороги.[159]

№47. К Порцию и Сократиону [160]