Стихотворения том 2 (СИ)

И, равнодушный и сменный,

Он не заметит тревог

В днях, голосящих сиреной

С нервной истомою строк?..

Собственно, что я такое,

Чтобы заметить меня,

В общеразмеренном строе

Прежних героев тесня?

И для чего этот выплеск

На усреднённый диптих,

Рвущийся словом за циклы

Из откровений других?

“””””””””””””””

Вперемежку цитаты и дни,

Обученье по правилам века –

Выбирай из пустой болтовни

То, что жизни твоей не помеха!

Выбираю, ребордой качусь

По наличному, гулкому рельсу,

Прорезая и радость и грусть,

Как и все, рядовым неумельцем.

Принимаю, что очень смешно,

Отвергаю, что злобно и пьяно,

Но срываюсь на миг всё равно

В неизбежную сухость бурьяна;

В переплёты трагедий живых,

Где герой не герой, а портянка

На ступнях откровений других

Cценаристов сомнительной пьянки.

Это так… огорчённо дыша

Окруженью ближайшему в ноздри,

Тянешь общую песнь камыша

И с надеждой взираешь на звёзды.

А они откровенно молчат,

Нет им дела до пройденных вёсен,

Не зажёгших в тебе ни луча,

В пыль растёрших любые вопросы…

Прервав метафоричностью вокзала

Последний писк растерянной души,

Я укатил в нехоженые дали,

Заев бутыль пучочком черемши.

Соседи по купе не протестуют,

Обтёрлись, видно, бытом, и метут

Дорожные запасы подчистую

И чокаются: прозит! и: салют!

И я не мышь под лавкой у Кащея,

Есть чем шарахнуть рядом по столу,

Коль и меня зовут на стопку «змея»,

Зажатого коленями в углу.

Разлаписта беседа, огурцова,

Солёных брызг в ней не пересчитать,

И мне твоё напутственное слово

Не более чем тонкая черта.

Прости-прощай! – колёса барабанят.

Прости-прощай! – я в унисон пою,

Бросая в сонный пролежень дивана

Нестойкую растерянность свою.

Когда-нибудь… а будет ли такое?

Не все умеют ждать или прощать…

Храпят соседи в алкогольной коме

И бьётся муха в искренность плаща…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

В сентябре совсем иные грозы,

Чем в разнагишавшемся июле,

Бегавшим мальчишкою раскосым

И лицо подставившим под струи.

А сейчас вода не так струится,

Желоба не стонут в переливе,

У дождей нахмуренные лица.

А в июле дождики смешливы.

Но не все! Их старшие собратья

Раздувают оголтело щёки,

Водосточным трубам рвут объятья

Бешеным потоком караоке.

Травы разбегаются по лужам,

Заползают в трещины асфальта,

Чтоб дневные шорохи послушать,

А ночами прорываться дальше.

Я за любопытство молодое,

За июли, дышащие пряно

По плечо подросшей лебедою,

Благодушьем Марьи-да-Ивана!

Сентябри томительно-печальны,

В них дожди занудно-постоянны,

А Иваны-с-Марьями опально

Отцветают в первые туманы…

«»»»»»»»»»»

Человек я человеку, а местами даже друг,

Если он не вырывает ничего из вялых рук

И взамен не предлагает залежалого дерьма:

Можешь пользоваться этим для развития ума!

Вашу маму влево-вправо, я же вам не шалопай,

У меня своя по миру шепелявая тропа,

Я иду по ней, куражась, голову не под крыло,

Раздаю и принимаю по возможности тепло…

Человек я человеку, он мне песню, я ему,

Он мне шутку, я ответно; он мне свечкою во тьму, Я ему последней спичкой запалю в душе костёр;

Он мне в церковь подаянье, я пожертвую в костёл…

Сапоги у нас похожи и комбез один в один,

По гранате где-то сбоку, автоматы на груди,

У него пробито пузо, у меня во лбу дыра,

А вчера мы целовались… это было же вчера!

Нынче льют дожди иначе, ветер, видишь ли, такой –

Скверный ты, брат, человечек, да и я совсем дрянной, Но, что было, то уплыло, рядом мы лежим в земле, Я твоим теплом пылаю, ты горишь в моём тепле...

Что ты каркаешь зловеще?

Я не каркаю, я лгу!

Поскользнулся я случайно на вспотевшем берегу, Патриотом мысль взметнулась, да и грянула в тебя, Человечество не в целом, а по выбору любя…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Все склоки мира праздны и нелепы

Перед моею личною судьбой,

Замотанной в неразрешимый ребус,

Как в маленькую бухточку прибой.

Неразрешимость -- злобное деянье!

И нам не догадаться, почему

Оно проникло в наше мирозданье

Сквозь квазаров космическую тьму.

Не в том проблемы, чем перекусить мне

Или на женщине опустошить

Желания, сатином или ситцем

Отторгнутые резко от души!

Клубком противоречий пересыщен,

Извне пришедших и проникших внутрь,

Я время выжигаю в пепелище,

А пепелище в узел не стянуть.

Оно лежит пространственно и серо,

Но, слава богу, глубоко во мне,

Надеждой не обманывая веру,

Любовью не пластаясь по стене.

Жить можно по другому, поиначе,

Не задевая личною соплёй

Решивших ту нелепую задачу,

Что для меня является петлёй.

Конечно, можно! И необходимо!

Но мне себя не хочется ломать,

Переплавлять больную нетерпимость

В душевную дрянную благодать!

«»»»»»»

Мне слов не жаль, они приходят сами,

Соскальзывая строками к перу,

И нестерилизованная память

Вступает с ними в хитрую игру.

События замешивая круто,

Она сплетает строки в кружева,

Не отвергая прелестей уюта

И не рубя его же на дрова.

Просчитан день, размечен по линейке,

В нём алгоритмов резких не найти,

Дилеммам не пробиться сквозь лазейки

Томящейся под свитером груди.

Порядок, Ordnung! – так сказал бы некто.

Я палец не сую в былую щель,

Тот вектор отслужил уже как вектор

И лёг в архив осужденных вещей.

И всё же жаль, что жизнь, имея цену,

Не ценится великим большинством…

А мне пора кота согнать с коленей,

Залить малину свежим кипятком.

Легко дышать. Спокойствие по дому.

Все спят и видят голубые сны,