Читаем Сто братьев полностью

Шум и гвалт скоро достигли того уровня, когда уже ничего не слышно. Это может создать чувство отстранения, уютное, но совершенно ложное впечатление отделенности от оживленной толпы. В таком вот изолированном субъективном тумане я и бродил вокруг стола в поисках красного вина.

В руках у меня была тарелка. Я обошел стул Хайрама. Он заткнул салфетку себе за воротник. Было отрадно видеть, как он подкрепляет свои силы. Вставные зубы не выпадали, сам он казался довольным. Я прошел мимо. Братья вдоль стола ели, я здоровался с каждым по очереди. «Привет, Портер». «Привет, Эрик». «Привет, Фрэнк». «Привет, Джим». «Привет, Деннис». Кто-то сложил на полу книги в бумажных обложках, я о них споткнулся. Пришлось схватиться за стул – это был пустой стул Джорджа, и я бы сел на него, но об этом и речи быть не могло, потому что садиться на место Джорджа считается непростительным, и я продолжил путь вокруг огромного стола, за сидящими рядом парами близнецов. Естественно, по длинному столу маршировали четыре-пять жуков. Мужчины шумно болели. Боб придвинулся, положил голову на стол и подул на жука сзади – запрещенная правилами уловка, чтобы подогнать летаргическое насекомое. Жук врезался в бокал и не мог ползти дальше. Другой заполз в масло и вызвал всеобщий смех. Он беспомощно барахтался, словно в какой-то смоляной яме для жуков, и один из близнецов решил не упускать шанс и поднял тарелку, чтобы его раздавить. Я не мог на это смотреть. На дне керамической миски осталась остывшая запеканка, я вывалил ее себе на тарелку. Вилки у меня не было, так что я ел руками стоя и смотрел, как над головой покачиваются на шнурах люстры – взад-вперед, взад-вперед. Их качал ветер. Двадцать золотых маятников. Туда и сюда, вразнобой, каждая с собственным ритмом и плавными отклонениями в разные стороны. Наши люстры на ветру выглядели как огромные хрустальные колокольчики. Смотреть, как они бешено мотаются туда-сюда, было жутко, но высокие окна оставались раскрытыми нараспашку из-за летучих мышей, и это было только начало – первая буря, первый снег в конце осени, канун зимы.

Тройняшка, размахивая теннисной ракеткой, бросился на черную летучую мышь, заснувшую на красной стене. Ракетки против мышей действенней, чем сачки, но и оттирать потом приходится больше. На потолок пристально уставился не один я. Я переживал, что качающаяся люстра сорвется наконец со шнура и свалится нам на головы. Глядя на потолок, я оценил весь масштаб повреждений из-за протечек. Поперек сводов, от свода к своду разбегались трещины; эти черные щели пересекались, на их стыках ширились зияющие кратеры, глубокие впадины, окруженные пластами штукатурки, которые опасно отошли от камня и были готовы рухнуть на нас. Тени от этих вертикальных выступов плясали в подвижном освещении, ритмично двигаясь по потрескавшимся пегим сводам. Тут и там с потолка капало. Одно большое бурое пятно, как мне показалось, до чрезвычайности смахивало на голову. Профиль мужчины. Да. Кельтский нос указывает на север. Вот впадины глазниц. Сколы на краске образовывали серые усы, скрывающие знакомые тонкие губы. Была даже сигарета в углу рта – торчащая балка, одна из проседающих опор, что несут на себе вес потолка, крыши, снега.

– Вы только посмотрите, – сказал я братьям вокруг.

– Куда? – спросил один.

– Над столом. Видишь?

– Где?

– Вон там, – указал я Винсенту, Бобу и Фрэнку силуэт на потолке – лицо, рябое от множества черных дырок.

– Ничего не вижу, – сказал Боб, а Винсент, прищурившись на свет, уточнил:

– Ты имеешь в виду цемент, готовый рухнуть в салат?

– Левее на один свод. Посмотри, когда люстра качнется в ту сторону, и поймешь. Погоди. Вот. Видишь подбородок? – Я продолжал показывать, и скоро все остальные тоже задрали головы. Их глаза искали гневное лицо, что появлялось и пропадало с каждым движением теней.

– Вроде бы вижу. Вон же! Это Франция, – воскликнул наш Боб.

– Франция? – переспросил я.

– Точно. Дырка посередине – Париж, а тот шовный герметик – Ла-Манш.

– Это никакой не Ла-Манш, – сказал я Бобу.

– А как по мне, это просто большое мокрое пятно! – сказал Фрэнк и рассмеялся. Следом рассмеялись и остальные, а Клей, верный себе, выдал безвкусный анекдот о простате. Очевидно, никто не замечал того, что находилось у них под носом. В каком-то смысле это можно понять, и это типично для мужчин в нашей семье, – пожалуй, в принципе мужчин в нашей культуре: они прячутся за юмором перед лицом – прошу прощения за каламбур – печали.

– Они не хотят видеть лицо на потолке, Даг, – произнес голос у меня за спиной. Я обернулся поздороваться. Это был Бенедикт. Я был рад его видеть. Он оглядел меня. – Что у тебя с глазом, Даг?

– Меня пнули.

– Кто?

– Хайрам.

Бенедикт кивнул. Что тут еще скажешь? Мы вместе снова перевели взгляд на потолок, на изощренные тени, на формации света.

– Сходство необычайное, правда? – сказал Бенедикт.

– Да.

– Помню, как в детстве отец злился на нас по всяким пустякам. Не играй в розарии! Не воруй деньги у братьев! Хватит избивать Вирджила! Отец всегда выглядел именно так. Даже сигарета один в один.

Перейти на страницу:

Все книги серии МИФ. Проза

Беспокойные
Беспокойные

Однажды утром мать Деминя Гуо, нелегальная китайская иммигрантка, идет на работу в маникюрный салон и не возвращается. Деминь потерян и зол, и не понимает, как мама могла бросить его. Даже спустя много лет, когда он вырастет и станет Дэниэлом Уилкинсоном, он не сможет перестать думать о матери. И продолжит задаваться вопросом, кто он на самом деле и как ему жить.Роман о взрослении, зове крови, блуждании по миру, где каждый предоставлен сам себе, о дружбе, доверии и потребности быть любимым. Лиза Ко рассуждает о вечных беглецах, которые переходят с места на место в поисках дома, где захочется остаться.Рассказанная с двух точек зрения – сына и матери – история неидеального детства, которое играет определяющую роль в судьбе человека.Роман – финалист Национальной книжной премии, победитель PEN/Bellwether Prize и обладатель премии Барбары Кингсолвер.На русском языке публикуется впервые.

Лиза Ко

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная зарубежная литература

Похожие книги

Салихат
Салихат

Салихат живет в дагестанском селе, затерянном среди гор. Как и все молодые девушки, она мечтает о счастливом браке, основанном на взаимной любви и уважении. Но отец все решает за нее. Салихат против воли выдают замуж за вдовца Джамалутдина. Девушка попадает в незнакомый дом, где ее ждет новая жизнь со своими порядками и обязанностями. Ей предстоит угождать не только мужу, но и остальным домочадцам: требовательной тетке мужа, старшему пасынку и его капризной жене. Но больше всего Салихат пугает таинственное исчезновение первой жены Джамалутдина, красавицы Зехры… Новая жизнь представляется ей настоящим кошмаром, но что готовит ей будущее – еще предстоит узнать.«Это сага, написанная простым и наивным языком шестнадцатилетней девушки. Сага о том, что испокон веков объединяет всех женщин независимо от национальности, вероисповедания и возраста: о любви, семье и детях. А еще – об ожидании счастья, которое непременно придет. Нужно только верить, надеяться и ждать».Финалист национальной литературной премии «Рукопись года».

Наталья Владимировна Елецкая

Современная русская и зарубежная проза