Читаем Сто братьев полностью

Сто братьев

Я воспользовался моментом бессловесной тишины, чтобы сделать собственное заявление. Сразу отмечу, что это мое обращение к братьям было совершенно незапланированным, но все же исключительно прочувствованным и, надо добавить, важным для них. Перед тем как заговорить, я дождался, пока Шеймус исчезнет в «Стихах и пьесах эпохи Реставрации». Как только он совершенно скрылся из глаз, я прочистил горло, распрямился (плечи расправлены, воздух свободно наполняет грудь), расслабил диафрагму, напомнив себе не задыхаться во время речи, и сказал:

– Генеалогия – это не просто система составления родословной. Генеалогическое древо – это живой организм. Это буквально живое дерево, и ветки этого дерева – человеческие жизни, что прочнее любой древесины. Узы, связывающие жизни, жизнь за жизнью, протянуты через время. А человеческие узы – это всегда творения чувств. Исследователь рождений и смертей сам переживает – возможно, в виде далекого и необъяснимого воспоминания – эхо древних привязанностей, все радости и разочарования, что всегда сплачивали людей в семьи. Кто хоть раз навещал кладбище? Кто стоял в тиши среди надгробий и не чувствовал, как по спине пробегает холодок? Ужели я один среди братьев сопереживаю умершим?

На меня навалилась усталость. Пес громко глодал хрящи и кость. В библиотеку повеяло холодным воздухом, мне стало зябко. Я с любовью подумал об остальных Дагах, погибших в младенчестве и детстве, и о будущих, еще не рожденных Дагах. Не слишком ли далеко я зайду, представив, что все души моих тезок сейчас во мне или что одна-единственная древняя душа мчится сквозь жизнь по цепочке людей, носящих это имя?

Я продолжил импровизированную лекцию для братьев. По прикованным ко мне взглядам было ясно, что я захватил их внимание. Я не самый плохой оратор, когда войду в раж. Я находил зрительный контакт с каждым, брат за братом, чтобы создать впечатление, словно обращаюсь к нему – лично, доверительно; чтобы все мои братья прекратили жевать, отложили вилки и вели себя как положено.

– Мертвых не следует бояться. Их духи – внутри нас. Нас населяют мертвые. Я чувствую, что во мне живут духи предков. Танец Короля кукурузы – ночной танец смерти и жизни, растущей из смерти! Холодные ветра грядущей зимы задувают через красную библиотеку! Зима рядом! Кто возьмет нож и вырежет бьющееся сердце Короля кукурузы? Короля кукурузы нужно принести в жертву!

Никто не шевельнулся. Один за другим мои любимые братья отворачивались от меня. Они ерзали на стульях, смотрели на еду на тарелках или на потолочные своды и громоздкие люстры, что нежно покачивались на ледяном сквозняке. Один шутник через несколько мест от меня – не знаю, кто именно, – сказал тихо, но отчетливо:

– Что у Дага с лицом? Его будто избили.

– Он пил, – ответил второй голос поблизости.

Времени искать, кто это сказал, не было. Хайрам резко произнес со своего большого стула во главе дубового стола: «Помолимся» – призыв прекратить разговоры, закрыть глаза и склонить головы.

– Отец наш, благослови нашу трапезу и благослови нас. Не дай нам сражаться между собой без нужды, но помоги вести себя благородно. Пригляди за теми нашими братьями, кто не смог явиться к столу из-за увечий, и прости нас за то, что мы изувечили их. Помоги нам возлюбить всех тварей, людей и зверей, рыб и птиц, и все зеленые создания. Охрани нашу красную библиотеку от возгорания проводки в стенах и не допусти к нам дождь, холод и воров. Прошу, помоги нам сберечь наш образ жизни. А особо мы все просим за Дага, который пообещал подменить квотербека в следующее воскресенье и выйти на поле против «Епископальных священников». Аминь.

– Аминь. Аминь, – вторили голоса вокруг.

Трапеза официально началась. Стол обходили графины с водой и горошек в мисках. Моя тарелка, к сожалению, так и осталась пустой. На моем месте сидел Аллан. Проталкиваясь к главному блюду, я молился, чтобы там осталось хоть что-то. Конечно, нам всегда всего мало. Декантеры уже опустели. Ветер звенел оконными стеклами и задувал свечи на столе. Внезапно над головой пронеслась огромная летучая мышь – так низко, что было слышно ее кожистые крылья, когда она в последний момент уворачивалась от препятствий, – и молодые отцы пригнулись. В это время за столом разгорались многочисленные перепалки:

– Что?

– Он сказал не так!

– Спроси Антона. Он всю жизнь в депрессии. Эй, Антон, тебе это помогало?

– Все, что я могу сказать: когда ты болен, себя надо беречь!

– Что?

– Я четко его слышал, потому что стоял рядом в тот самый момент, когда он упал!

– Эти несчастные люди!

– Кто?

– Антона здесь нет!

– Я не слышу!

– Он сказал: «Бог вдали от нас».

– Кто-нибудь видел овчарку?