Стон (СИ)

Приподнять его округлые ягодицы, раздвинуть как можно шире и погрузиться в транс бесконечных поцелуев… Целовать, вылизывать нежное, девственное отверстие, в которое он потом погрузится жарко и глубоко, а кончив, умрет, переполненный восторгом и неземным блаженством.

Я сведу тебя с ума, мой упрямый мальчик. Ты будешь кончать подо мною, охрипнув от криков, будешь меня целовать, прижиматься горячим членом, вымаливая новую ласку. И я ни за что тебе не откажу. Буду ласкать, покрывать прекрасное тело фантастическими цветами засосов, буду грубым и нежным — таким, каким ты захочешь. Буду твоим рабом и хозяином, преданным псом и свирепым тигром. Всё для тебя, Шерлок. Вся моя проклятая жизнь…

*

Дом погружен в тишину. Слышно, как потрескивает камин, и бесится за окнами ветер. Тишина так давит и душит, что Сад еле удерживается от крика.

Он хочет Шерлока прямо сейчас, хочет так сильно, что низ живота каменеет от прилива крови и жара. Но почему-то так и не может войти в его спальню…

*

Резко потянув на себя крепко спящего Ди, Сад сбросил его с постели. Теплый полумрак комнаты, едва уловимый аромат туалетной воды, прикосновения к расслабленному ото сна и готовому тут же отдаться телу сделало его желание невыносимым.

Рывком спустив до колен штаны, он рухнул на край кровати и призывно раздвинул ноги.

— Ну…

Ди застонал и жадно припал лицом к возбужденному члену, вжимаясь в него со всей силы и втягивая ноздрями острый, пряный запах обильных выделений.

— Соси.

Голодный рот захватил мгновенно, плотно сомкнув на головке губы, облизывая ствол быстрым, умелым языком.

Садерс хрипло выдохнул, подбросив охваченные пламенем бедра навстречу теплому рту, и обессилено опрокинулся навзничь. — Соси его, Шерлок, соси… Ещё, мой мальчик… Умоляю тебя, ещё. Не останавливайся…

Ответом был полный отчаяния стон. Но Ди не остановился, продолжая приближать своего обожаемого любовника к пику чтобы, возможно в последний раз, проглотить ни с чем не сравнимую сладость.

Но приближаясь к разрядке, Садерс выскользнул из распухших губ, оттолкнув дышащее страстью лицо, и кончил, разбрызгивая сперму вокруг себя.

Он долго лежал, не открывая глаз и успокаивая рвущееся дыхание.

Ди боялся пошевелиться, боялся даже думать, лишь бы ещё немного на его кровати оставался тот, кого он так долго и трудно любит, тот, кто его не любит совсем и не любил никогда.

Наконец Садерс пошевелился и сел, устало опустив на колени руки.

— Позвони Санти. Прямо сейчас. Пятеро. Но не убивать. Чтобы завтра днем было во всех газетах. — Он медленно поднялся с кровати и посмотрел в ждущие, преданные глаза. — Прости, что не кончил в рот…

*

Садерс не помнил, где провел остаток этой ветреной ночи. Возможно, так и бродил по дому, снова и снова оказываясь у заветных дверей, открыть которые не было сил. Возможно, выходил в шумящий деревьями сад… Проснулся он в тайной комнате и долго рассматривал свой позорный трон, борясь с искушением ещё раз почувствовать внутри себя гладкий огромный фаллос и, забыв обо всем на свете, отдаться молчаливому суррогатному любовнику.

*

Он не хотел, чтобы Шерлок видел его таким, но ноги сами привели его в столовую.

Замирая от волшебного аромата волос, чувствуя, как готово разорваться сердце, Садерс точно знал, что этой ночью Шерлок отдаст ему себя добровольно.

========== Глава 9 Усталость ==========

После завтрака Садерс не появился ни разу, но его присутствие Шерлок чувствовал каждым натянутым нервом.

Тяжелое дыхание, крепкие руки и горячее прикосновение кожи… Шерлок сразу поверил в его любовь. Даже неискушенный в сердечных привязанностях, он услышал и муку, и боль, и страдание. Страсть не ломает душу, душу ломает любовь. Садерс его полюбил, и это было страшнее даже самого яростного влечения.

Маленький дом не был просто ловушкой, Шерлок задыхался в нем, будто похороненный заживо. Он ходил из угла в угол, меряя шагами столовую, которая казалась ему единственно безопасным местом. На этот раз мысль работала четко, но это лишь добавляло отчаяния.

Любовь — неиссякаемый источник проблем, Шерлок всегда был в этом уверен. Он сторонился её, как врага, прячущего под слащавой любезностью жгучую ненависть. Как ласкающегося, преданно льнущего хищника, готового в любую минуту вцепиться зубами в горло.

Любовь предавала, мучила, превращала в раба, затмевала разум.

Любовь Садерса была способна на самое худшее — она убивала, и делала это легко.

Входная дверь оставалась открытой, и это лишний раз убедило, насколько его противник уверен в собственной силе, и в том, что пленник его никуда не уйдет.

Путь открыт. Никто тебя не удерживает. Что же ты медлишь? Беги! Вслед тебе не помчится свирепая свора. Только никуда ты не побежишь, мой мальчик… Да и глупо бежать от Судьбы.

Ветер взъерошил волосы, пробрался под тонкую ткань рубашки, надувая её бесполезным парусом.