Стон (СИ)

Шерлок глухо стонал, тяжело дыша и жадно хватая воздух.

— Тише, тише… Терпи, мой мальчик. Сейчас я коснусь простаты, нежно потру её, надавлю пальцем, поглажу медленно, сладко, и ты почувствуешь это… Вот так…

Взмокшее тело изогнулось, по нему промчалась крупная дрожь.

— Хорошо? Тебе хорошо? Чувствуешь мои руки? Мою любовь? Вот так… Вот так… Сладко? О, да… Наслаждайся моей любовью, её так много…

Шерлок застонал бесстыдно, со всхлипом, бедра несколько раз конвульсивно сомкнулись.

Увидев, как, слегка подрагивая, напрягается его член, Сад перестал что-либо соображать. Довольно нежностей… Он широко раздвинул Шерлоку ноги и, резко приподняв его тело протиснутыми под ягодицы ладонями, протолкнулся внутрь с отчаянным воплем.

Шерлок едва не умер от пронзительной, и, как ему показалось, разодравшей на части боли. В него вогнали гигантский, добела раскаленный поршень, обвитый змеёй омфалос*, и змея эта заливала ядом все его внутренности, отравляя разум, ослепляя и оглушая невыносимым страданием. По горлу прокатилась череда отчаянных криков — молча сносить этот кошмар у Шерлока не было сил.

— Кричи. Кричи громче. Ты привыкнешь. Будешь этого ждать. Он такой большой и сильный… Заполнит тебя, будет двигаться в тебе, будет трахать моего сладкого мальчика. Шерлок… Прости. — Садерс толкнулся глубже, сильнее, раз, другой, третий, и по пылающей промежности заструилась тонкая кровяная нить. Обезумев от запахов, звуков и ощущений, он совсем потерял человеческий облик. Рычал, выл, впиваясь в бедра онемевшими пальцами, и яростно насаживал на себя безвольное тело, вкладывая в эту ярость всё, что копилось долгие дни: любовь и ненависть, желание убить и желание отдать жизнь, свою победу и свое поражение. — О, Шерлок…

Боль была немыслимой, едва терпимой, но Сад хорошо знал своё дело, и сквозь адскую муку настойчиво прорывались искры яркого удовольствия. Член Шерлока увеличивался и твердел.

Исступление Садерса достигало предела. — Хочешь! Хочешь меня! Шерлок! Шерлок! — ликовал он, сотрясая его так мощно, что голова ударялась о спинку кровати, и Шерлок вынужден был упереться в неё руками, чтобы хоть как-то сдержать этот бешеный натиск.

— Кончи, мой мальчик, кончи! — продолжал выкрикивать Садерс. — Хоть… каплю… твоего прекрасного семени… увидеть… слизать…

Он ни разу не проиграл. Он всегда добивался намеченной цели. Он умел гениально трахать. Шерлока охватило жаром с головы до ног, опалило, сожгло, обуглило — так ему показалось, и тело наконец-то избавилось от боли и ужаса, щедро выплеснув всё это вместе с обильными теплыми струйками.

Кончил он молча, не издав ни стона, ни вздоха. Лишь слезы стекали к вискам…

Садерс кончал, выкрикивая проклятья. Он проклинал самого себя, свою слабость, свою зависимость. Проклинал свое непредвиденное падение, остановить которое был не властен.

Да и существовала ли подобная власть?

*Омфалос — в греческой мифологии священный камень. Самый известный омфал находился в Дельфах и считался центром Земли (пуп Земли) Фото — в комментариях

Комментарий к Глава 11 Поверженные

http://www.salagram.net/omphalos3.jpg.

========== Глава 12 Плен часть 1 ==========

— Мне надо в душ. Я грязный.

Садерс лежал на Шерлоке, прижавшись щекой к залитому семенем животу. Безжизненный голос отдавался в теле глухой вибрацией, и это вызвало новый прилив возбуждения. Вздыхая от удовольствия, он потерся о мокрую кожу, и, прислушиваясь к волнам, медленно и сладко растекающимся в паху, спросил:

— Что ты называешь грязью? Свою сперму? Кровь? Или… всё остальное?

— Я хочу в душ. Встань с меня.

Но Садерс будто не слышал.

— Какая же это грязь, мой мальчик? Это всего лишь часть тебя. Возможно, не самая лучшая. К тому же, было приятно убедиться, что ты не Ангел… Тебе стыдно?

— Противно.

— А вот мне — нет. Нет, мой мальчик. Я бы вылизал тебя всего, дочиста уничтожив твой стыд, но боюсь не сдержаться… Очень больно?

— Меня сейчас стошнит.

— Ты кончил, Шерлок. Из тебя вылилось столько желания! Моей щеке очень мокро, знаешь? Ты истомил свое прекрасное тело, глупыш.

— Кончил не я. Кончило мое «прекрасное тело».

— Твой не знающий себе равных разум я трахать не собирался… Шерлок, не делай трагедии из того, что тебя так любят. И так хотят. — Садерс сел, потянувшись и вкусно хрустнув суставами. — Хорошо. Какое освобождение, — блаженно выдохнул он.

Врал.

Врал безбожно.

Никакого освобождения он не чувствовал — только отчаяние и тоску. Собственное тело пугало его до дрожи. Чужое, пронизанное страхом, зависимое.

Но разве он мог показать Шерлоку свою слабость?