Стон (СИ)

Даже не жди.

*Персонаж одной из сказок Шехерезады. «Тысяча и одна ночь»

========== Глава 15 Трудные разговоры ==========

Ди благоговейно слизывал сперму с гладкой, оливковой кожи. Он только что кончил Садерсу на живот и еле слышно постанывал от пережитого удовольствия.

— Ты великолепен… бесподобен… ты бог…

Сад потянулся лениво и сыто.

— И ты говоришь это после того, как полчаса тому назад я разодрал твою задницу в кровь?

— Ты был… немного несдержан.

— Называй вещи своими именами: я был жесток.

— Ну и что. — Ди упрямо тряхнул головой и тихо добавил: — Даже боль от тебя — счастье.

— Ты одержим.

— Я одержим. И люблю тебя без памяти.

Садерс недовольно поморщился: снова это слюнявое нытьё. Но в данный момент он был настроен миролюбиво и кроме того очень хотел уснуть. В спальне Шерлока, куда его неудержимо тянуло.

Он сладко зевнул и шутливо дернул любовника за длинный локон. — Ты сегодня слишком болтлив.

Эта немудреная ласка вызвала в Ди неожиданную реакцию: он слегка отстранился и выпалил, не отрывая от Садерса взгляда: — Я Габриэль. И тебе хорошо это известно.

Садерс приподнялся, опираясь на локти, изумленный этим внезапным бунтом. — Что такое? Ты чем-то недоволен, дружок?

Ди опустил глаза, не в силах выдержать убийственную насмешку, от которой его сердце тоскливо сжималось, и от которой мужчина, совсем недавно такой близкий, так сладко целующий, становился чужим и неприступным.

«Не любит. И не любил…»

В который раз эта мысль оставила в его сердце очередную болезненную отметину.

— Ты никогда не называешь меня Габриэлем. Почему?

Его отчаянная смелость позабавила Сада, и он позволил себе маленькое оправдание. — Мне так удобно. Вы все для меня Ди…

— Неправда! И Санти, и Эда, и Джеймса ты всегда называешь по имени. И только меня… Только я…

Но Садерс уже потерял интерес к разговору и равнодушно откинулся на подушку.— Наверное, ты особенный… — Он томно провел рукой по чисто вылизанному животу, и внезапно ему захотелось новой порции возбуждения и разрядки. — Заткнись, ради всех святых, и продолжи работу языком в другом направлении. А ещё лучше — отсоси мне.

— Сад…

— Ещё одно слово, и я позову Сантино. Он, конечно, не настолько хорош, как ты, но тоже отсасывает недурно. А мне все равно, в чей рот ещё раз спустить. Я хочу кончить, ты понимаешь? Идиотские диалоги оставь для кого-то другого.

Губы Ди послушно приблизились к его безвольно лежащему члену, и влажный язык невесомо пробежался вверх-вниз, нежно лаская мягкую плоть. Но этого было достаточно, чтобы ровные кубики мышц лежащего перед ним мужчины несколько раз сократились — по животу Сада прошла судорога желания.

— Отлично. Продолжай… Ему нравилось, как ты это делал?

— Кому? — По телу Ди пронесся обжигающий вихрь.

— Сам знаешь.

«Не забыл! Он его не забыл!»

От нахлынувшего осознания бросило в жар. Отчаяние причиняло физическую боль, но Ди нашел в себе силы ответить почти спокойно: — Нравилось. Он стонал, как пьяная шлюха, и своим стояком едва не проткнул мне глотку.

Член Садерса дернулся и быстро наполнился кровью.

Ди, как мог, старался сохранять самообладание, но сердце его падало в пропасть, сраженное страшной догадкой.

«Всё это время он притворялся. Черт бы побрал ублюдка! И чем только он его приворожил?!»

— Говорил он тебе что-нибудь? — В голосе плохо скрытое возбуждение…

— Скулил, умоляя дать ему кончить.

— Тебе было приятно мучить его?

— Приятно. Очень.

— А сам он… тебе понравился? Его тело… Его вкус…

Ди приподнял голову и заглянул любовнику в лицо.

— Соси, сука! И не смей останавливаться, — грозно рыкнул тот, толкнувшись в рот уже достаточно возбужденным членом. — Так тебе понравился он?

— Да… Нет! Мне было…

— Соси, тебе говорят! Вот так… Вот так… Хорошо… Так ты облизывал его… Сжимал губами… Глубоко в себя втягивал… А он метался… Стонал… Умолял… Мальчик мой… Еще… Дьявол…

Садерса начинало трясти. Вцепившись в волосы Ди, он прижимал его лицо к своему лобку с чудовищной силой.

Ди задыхался.

В горле пульсировало, росло и заполняло его нечто настолько огромное, горячее и безжалостное, что в затуманенном сознании нестерпимо ярко вспыхивали багровые искры. И невозможно было вырваться из властных рук, намертво впечатавших его лицо между широко разведенных бедер.

— Он так страдал… Что же ты делал с ним… Мучил моего мальчика… Моего Шерлока… Мою любовь… Сволочь… Вырву твой блядский язык… О, Боги!

Раскаленная лава хлынула в горло. Всё померкло, стало далеким и совершенно неважным… Габриэль умер… Умер, трахнутый в рот…

…Очнулся он от поцелуя, и ещё не придя в себя окончательно, потянулся навстречу тонким губам и неторопливо исследующему его рот языку.

— Ты едва не убил меня, — сипло прошептал он, обнимая влажное тело.

— Ты жив, и это главное, — насмешливо, но с явно слышимой ноткой благодарности ответил Садерс. — Отдохни. А потом я снова трахну тебя. Ты готов? Будет больно. Очень.

— Ну и что.